Маара рассказала о сновавших с холма на холм нелетающих летучих машинах, о небоходе Фелис. Оказалось, что Лета о таких машинах вообще не слышала. Даулис поведал, что в Билме небоходы летали еще при жизни его отца, но в борьбе за обладание ими противники сожгли все десять машин. То, что не догорело и не растащили, и по сей день валяется в лесу к северу от города, сказал он.
— Вы и сейчас опасаетесь таких бунтов? — спросила Маара.
Лета рассмеялась, но Даулис даже не улыбнулся:
— Да, верно, некоторые опасаются. Но, видишь ли, Маара, если и случится мятеж, то устроят его мои друзья, так что еще вопрос, чего опасаться; того, что он произойдет, или того, что не произойдет. Кажется мне, что период мира и спокойствия не длится более ста лет. А со времени последнего восстания прошло уже полтораста.
— И Совет ваш прогнил.
— В какой-то степени да.
— И в Билме полно бедняков, иначе откуда бы взялись эти парни, которые нас везут.
— Верно, бедняков много, и число их растет.
— Почему? — тревожно спросила Лета.
— Опять меняется климат. С севера сообщают, что лед отступает.
— Но ведь на севере всегда лед лежал… Снег…
— Нет, Лета, не всегда, — сказала Маара. — Долго-долго, тысячи лет, — лед, а потом тысячи лет — нет. Когда-то здесь тянулись пески от моря до моря. Только вот моря я никогда не видела.
— Да никто его не видел, — отмахнулась Лета. — Лишь купцы врут про него что-то, вот и все.
— Я видел, — вмешался Даулис. — Еще совсем малышом. Плохо помню. Вода, вода, бьет в скалы, большие волны, большая вода.
— Соленая вода, — добавила Маара.
— Почему соленая? — спросила Лета. — Это ты купцов наслушалась? Так ведь они врут все, чтобы интереснее было. Врут да над нами, простаками, потешаются.
Между тем пришла пора отправляться далее, вагон вновь задребезжал и закачался, и после дня пути с несколькими остановками к вечеру, когда уже почти стемнело, прибыл в Каназ. В гостинице на окраине Каназа Даулиса знали, он снял большой номер из нескольких помещений. Маара справилась, не оставлял ли Данн для нее сообщений, и Лета толкнула ее в бок:
— Осторожнее. Слишком рано ты вообразила себя в безопасности. До Тундры надо остерегаться.
— А ты что собираешься делать?
— Устроюсь в какую-нибудь гостиницу в центре. Горничной или кем-нибудь еще. А если не получится, так здесь у мамаши Далиды тоже есть заведение.
— И ради этого стоило бежать?
— Что ж, она мне и вправду мамаша. Другой не знаю. Простит грешницу и приголубит. Тем более, что масть у меня редкая.
— Знаешь, когда-то там, где теперь лед, у всех была такого цвета кожа.
— Неужели у всех? Когда?
— Да все те же тысячи лет назад, — рассмеялась Маара, вспоминая Шабиса, который тысячи лет упоминал так же запросто, как будто говорил о вчерашнем дне. — А потом они переселились в северный Ифрик, сбежали ото льда.
— Там и сейчас колония, — сообщил Даулис.
— Может, стоит мне туда попробовать добраться? — предположила Лета.
— Потеряешь преимущество редкого цвета кожи, — заметила Маара. — Лучше оставайся с нами.
— Если решишься сопровождать нас на север, мы будем только рады, — сказал Даулис, нежно погладив плечо Леты.
— Мне тебя будет недоставать, Лета, — добавила Маара. Обычно серьезная физиономия Леты смягчилась, она с благодарностью глянула на обоих попутчиков.
— Подумаю. Спасибо.
— Во всяком случае, если не устроишься в Каназе, присоединяйся к нам.
— Не устроюсь горничной? Не думайте, что я собираюсь всю жизнь коптеть горничной. Я честолюбивая. Но то, что вы сказали, запомню. Только как мне вас найти?
— Находят же люди друг друга. Я вот надеюсь, что Данн меня найдет.
На следующий день они переселились в караван-сарай в сердце Каназа, надеясь дождаться там Данна. Этот город отличался от Билмы, торгового города-космополита с пестрым многоязычным населением. Здесь жили люди стройные, поджарые, с резкими чертами лица. Таких Маара видела на стенах развалин в скальной деревне. Здесь как будто ожили древние изображения, вопреки тысячелетиям. Люди неторопливые, флегматичные, а город весь в высоких башнях и башенках. Даулис сказал, что это места священнодействия, поклонения.
— Кому? — в один голос спросили Лета и Маара.
Даулис рассказал им, что здешний народ верит в могучее невидимое Верховное Существо, которое следует поддерживать в благорасположении при помощи всех этих зданий с башнями, где живут люди, мужчины и женщины, облаченные в особую одежду, разгуливающие по улицам, распевая и выкрикивая имя этого Верховного Существа. Этим людям и принадлежит власть в Каназе.