— Вам повезло, что вы не на службе, — суховато заметил Даулис. — В служебной командировке обычно выбирать не приходится.
— Да здравствуют неслужебные командировки! — весело крикнула Маара. Настроение ее явно улучшилось.
— Однако от нас ожидают, что мы поторопимся, — продолжал Даулис, размышляя вслух. — Впрочем, если учесть, сколько они уже нас ждут, то день-два или даже неделя погоды не делают. — И он улыбнулся Мааре. — Нам есть что отметить, дорогая.
— Что?
— Вы больше не женаты, — засмеялась Лета. — В Тундре законы Билмы не действуют.
О своем статусе замужней дамы Маара почему-то совсем забыла, но слова Леты вызвали у нее какой-то непонятный прилив крови к щекам, смущение и даже сожаление.
— Знаешь, мне даже немного жаль, — улыбнулась она Даулису. — Но не бойся меня, не бойся, не накинусь.
— Мне приятно было чувствовать себя твоим мужем, Маара, — серьезно, без улыбки ответил Даулис. — Хотя некоторые аспекты супружества в нашем браке и отсутствовали. — Тут он улыбнулся. — Смотри не забреди опять в Билму, не то снова станешь моей женой.
— А я бы с удовольствием побыла твоей женой… Некоторое время.
Данна этот обмен шутками явно раздражал.
— Если ты сейчас ревнуешь, Данн, то что ты запоешь, когда я и вправду выйду замуж?
Данн еще больше помрачнел:
— Не знаю, что запою, но явно не обрадуюсь.
И все на мгновение застыли в неловком молчании.
***На следующее утро они снова отправились в путь, случайно оказавшись в хвосте длинной процессии, выходящей из города. Паломники, направляющиеся к святыне, объяснил Даулис. Им, как и всем паломникам, вручили маленькие метелки — или букеты? — из тростника, окрашенные в черный и темно-красный цвета. Одежда паломников многоцветием не отличалась, преобладал траурный черный. В колонне звучали скорбные причитания и песнопения.
Святыня представляла собой древнюю машину из неизвестного ныне металла, уцелевшую после множества выпавших на ее долю невзгод, включая и падение с неба. Упала она в глубокое болото, что ее и спасло. Считалось, что боги снизошли в Ифрик в этой машине. Останки двух из этих богов, заключенные в освященные сосуды, хранились в машине и поныне. Четырежды в год сюда направлялась толпа паломников. Вокруг святыни этой, естественно, паслись жрецы, однако не такие, как в Каназе, к тому же долгое время за право хранения ее ожесточенно спорили, а иной раз и вели кровопролитные войны две секты, друг друга презиравшие и ненавидевшие, запрещавшие своим сторонникам общаться с неверными, то есть представителями другой секты.
— А почему нельзя почитать эту святыню, не бегая туда? — спросила Маара.
— И почему четыре раза в год? Одного мало, что ли? — присоединился к ней Данн.
— И какой смысл в костях? — поинтересовалась Лета.
Даулис зашипел на них, замахал руками. Подобные вопросы лучше оставить при себе, ибо паломники народ серьезный, могут поколотить, покалечить, а то и убить любого усомнившегося.
Колонна миновала несколько городов и городков, каждый в отличном состоянии, каждый населен хорошо одетыми людьми, радостными и беззаботными. Так, во всяком случае, казалось Мааре и Данну. Озабоченными выглядели лишь полицейские в черной форме. Несколько раз колонна проходила сквозь полицейские кордоны, и люди в черной форме внимательно всматривались в ряды паломников. На ночь паломники останавливались в специально подготовленных для них местах, но четверо путников ускользали и ночевали в гостиницах поудобнее, присоединяясь к колонне поутру. Одолевала скука, Лета совершенно вымоталась. Неудивительно, ведь в доме мамаши Далиды ей приходилось путешествовать лишь от дивана к кровати да обратно, как она сама вспоминала со смехом, без всякой горечи. Наконец они решились нанять портшезы. Маара и Данн уселись в один, Даулис и Лета в другой. Носильщики — двое спереди и двое сзади — время от времени останавливались, уходили, их место занимали другие. У этих носилок колес не было. Несмотря на все просьбы нести «полегче», тряска изнуряла путешественников. Маара с тоской помянула времена, когда путешествие приносило удовольствие, и Даулис сообщил, что тогда все в мире постоянно перемещались с места на место.
— Откуда тебе это известно?
— Скоро узнаешь, откуда я знаю.
— Но зачем они мотались по свету?