— Не знаешь, не говори! — взорвалась бабка.
В этот момент состав остановился, двери распахнулись, предлагая пассажирам сойти на станции. Дарью подхватила толпа, отгородив от сердобольной старушки.
Спустя мгновение, поезд умчался прочь, пассажиры разбежались, оставив мать и дочь одиноко стоять на платформе. Разговорчивая попутчица пропала из поля зрения, так и не дав Дарье возможности подробнее расспросить ее о бизнесменше и о возможности подработать.
Машенька потянула мать за рукав халата:
— Смотри, какая красота кругом!
— Да, здесь мы еще не бывали, — согласилась Дарья. — Идем?
Подмосковный лес встретил гостий слепящим солнцем и утренней росой. Голубое небо укрывало верхушки деревьев, в ветвях которых пронзительно пел соловей.
— Как в сказке, правда, мама? — восхищенно прощебетала Машенька.
Дарья ограничилась тем, что поцеловала девочку в золотистую макушку. Как объяснить дочке, что чудес на свете не существует? Да и надо ли разочаровывать малышку?
— Видишь те липы? Давай наперегонки! — предложила она, как бы отмахиваясь от тяжелых мыслей.
Машенька радостно взвизгнула и помчалась вперед, высоко вскидывая колени — буйно цветущие травы не могли остановить малышку, стремящуюся обогнать свою мать.
Дарья понеслась следом, рискуя потерять слишком большие для ее по-детски крохотных ножек резиновые сапоги. Косынка слетела с ее головы, заставив само солнце позавидовать золотым локонам, вырвавшимся на свободу.
— Не так быстро, доченька, — взмолилась она, подтягивая на ходу сапоги.
— Я выиграла, мамочка! — заявила Машенька. — Выиграла!!! Тебе не удалось меня догнать.
— Конечно, солнышко, ты у меня такая шустрая! — Дарья присела на траву, приглашающе похлопала рядом с собой.
— Отдохнем немного и за работу.
Мать и дочь трудились до самого вечера, сделав один единственный перерыв на легкий перекус, состоявший из двух вареных яиц, воды и хлеба. Два специально сшитых полотняных мешка доверху заполнились соцветиями липы, а в бидончике весело подмигивали красными маячками ягоды земляники.
Усталая, но довольная Дарья повела дочку к станции. За время сбора ягод девочка и ее мама успели забрести глубоко в лес и теперь бежали вприпрыжку, боясь опоздать на последнюю электричку.
— Ой, мамочка, смотри какой красивый домик! — Машенька замерла возле высокого металлического забора, за которым возвышалась удивительной красоты постройка. — Наверняка там живет фея!
Дарья довольно равнодушно окинула взором виллу, верхний этаж которой занимала просторная терраса с витражами. Там, за забором, совсем другая жизнь: сытая, богатая, счастливая.
— Идем, Машенька, — одернула дочь Дарья. — Нам некогда.
Но малышка не сдавалась. Девочка принялась высоко подпрыгивать, силясь разглядеть ту часть здания, которая скрывалась за металлическим ограждением.
— Ну же, мамочка, подсади меня, — попросила девчушка.
Не успела Дарья ответить, как из-за глухой металлической стены послышалось рычание собаки. Машенька отскочила как ужаленная, прижалась к матери.
— Не бойся, — успокоила дочь Дарья, — такой высокий забор собаке не перепрыгнуть. Поспешим — электричка ждать не будет.
К тому моменту, когда мать и дочь добрались до платформы, посадка почти закончилась. Не успели Дарья и Маша запрыгнуть в тамбур, как двери электрички захлопнулись.
— Уф, насилу успели, — выдохнула женщина. — Не хотелось бы ночевать в лесу.
— Мы могли бы переночевать у феи, — возразила Машенька.
Дарья недоуменно воззрилась на дочь.
— У кого?
Девочка смерила мать не по-детски серьезным взглядом и растолковала сказанные ранее слова:
— В том разноцветном доме, который попался нам по дороге.
— Не думаю, что живущие там люди приняли бы нас с тобой с распростертыми объятиями, — покачала головой Дарья. — Добрые люди не держат злобных псов для охраны.
Вернувшись домой, Дарья и Машенька разложили собранные цветы на просушку. Квартира наполнилась умопомрачительным ароматом липы. А вот сварить варенье из лесной земляники не удалось: за время поездки в электричке девочка полностью опустошила бидончик.
Утомленная за день Машенька заснула, едва ее кудрявая головка успела коснуться подушки. Глядя на дочь, Дарья умиленно улыбнулась и накрыла девочку легкой простынкой.
— Спи, радость моя, — прошептала она. — Пусть тебе снятся только добрые сны.
Поцеловав дочь, Дарья отправилась на кухню. Она не любила ночь, ведь именно в это время суток ее терзала неутихающая боль одиночества. Если за дневными заботами было просто отогнать прочь непрошенные, порой слишком уж безрадостные мысли, то темнота усиливала их троекратно.