Втайне Лидия Павловна давно мечтала о том дне, когда Сережа «встанет на ноги» и приведет в дом молодую. Она даже имя для будущей милой невестки подобрала. Оленька или Наташа… а еще лучше Любушка… Любаша — скромная, застенчивая, ясноглазая. Войдет и будет называть мамой.
На деле все получилось несколько по-иному. В комнату уверенно и без тени смущения вошла тоненькая интеллигентная дурнушка с очень красивыми неласковыми глазами.
И имя у нее было какое-то холодноватое, не очень милое — Лариса.
Со свекровью она держалась в меру приветливо и называла ее по имени и отчеству.
Лидия Павловна ничем не проявила своего разочарования. Невестка была трудолюбива, чистоплотна, экономна — качества в молодой женщине ценнейшие, а главное — она любила Сережу.
Что еще нужно матери? Вот только, обращаясь к Ларисе на «ты», Лидия Павловна на первых порах ощущала какую-то неловкость.
Но потом ничего, привыкла. Молодые поселились в маминой спальне, а мама перебралась в проходную столовую.
Поднималась она в шесть часов утра. Нужно было успеть прибрать в доме, приготовить для ребят горячий завтрак и обед. Самой ей дома обедать не приходилось. Комбинат, где она продолжала работать, находился в Новом городе. Трамвая в их сторону еще не проложили, а пользоваться автобусом она считала для себя недопустимым расточительством.
Ровно в восемь она будила молодых и легкой трусцой бежала на службу.
А вечером, прибежав домой, спешила переделать всю «черную» домашнюю работу: вытопить печь, постирать, вымыть пол.
К приходу молодых в маленьких теплых комнатка; царила свежая, всегда словно предпраздничная чистота на кухонной плите, источая аппетитные запахи, ждал горячий ужин. За ужином Сергей рассказывал, как прошел день. И хотя для матери в его рассказе уже не все было понятным, она могла слушать его без конца. Что-нибудь, тоже очень интересное, добавляла немногословная Лариса, потом и Лидия Павловна рассказывала с своих служебных делах.
У нее на работе почему-то всегда случалось много забавного, а посмеяться Ермаковы любили. Даже несмеяна Лариса нет-нет да и зазвенит своим негромким мелодично-хрустальным смехом.
Этот час драгоценного отдыха за семейным столом был наградой за длинный, утомительный день. После ужина молодые садились за книги, а Лидия Павловна помыв посуду и поплотнее прикрыв дверь, чтобы не мешать детям заниматься, примащивалась за кухонным столом со своим дряхлым «Ундервудом».
Лишняя копейка теперь стала еще нужнее.
Питание ребятам требовалось хорошее: ведь они так много работали, а у Ларочки то туфлишки прохудились, то платьишко ей к празднику нужно сшить.
У молодых на долгие годы вперед все было строго спланировано: когда они окончат институт и на какой завод добьются назначения; к какому сроку Сергей на этом заводе сможет создать свою экспериментальную лабораторию; когда произведут они на свет первого сына.
И вот в этом-то, последнем пункте плана они просчитались. Запроектированный сын решил появиться на свет значительно раньше намеченного срока. Были упреки и ссоры, были неумелые попытки избавиться от беды, но истекли все сроки, и пришлось готовиться к встрече незваного гостя. На супружеском совете молодые решили: выход один — маме придется оставить работу.
У Лидии Павловны оборвалось сердце, когда ее познакомили с этим решением.
— Вы с ума сошли, ребята?! — Она растерянно переводила взгляд с невестки на сына. — Как же мы будем жить? И потом… мне же пенсию могут дать…
Молодые невесело молчали.
— Да и совсем не обязательно бросать работу… — ободренная их молчанием, заспешила мать. — Вы не бойтесь, я управлюсь. Он вам не будет мешать, я сама буду его в ясли носить…
У Ларисы округлились глаза.
— В ясли? — спросила она негромко. — Я надеюсь… вы пошутили, Лидия Павловна…
Голос ее звучал спокойно и, как всегда, неумолимо вежливо, но и Сергей и мать знали, что таится за этим внешним спокойствием.
Лидия Павловна уронила руки на колени, и тут же этими маленькими, изуродованными непосильной работой руками завладел сын. Нежно перебирая и поглаживая мамины пальцы, Сергей заворковал милым своим молодым покоряющим баском:
— Все от тебя теперь, мамуленька, зависит. Только от тебя. Не бросать же Ларке институт. А ясли, конечно, отпадают, она права. Малышу нужен полноценный уход. Перебьемся два-три года, окончим институт, и все образуется. А пенсия… ты не обижайся, но ведь это же гроши. Нам твоя помощь нужна сейчас… Ты должна нас выручить…
Должна… Ну конечно, должна… Кто же еще, как не она, может им помочь?