Несколько слов о твоих „жертвах ради детей“. Когда мы были маленькими, ты много работала, чтобы прокормить и одеть нас. Но никогда в своей „личной жизни“ ты не считалась с нами.
После смерти папы ты трижды выходила замуж. Но ты ни с кем не могла ужиться. Второй из твоих мужей мог заменить нам отца. Мы уже начали к нему привязываться. Особенно Шурик — ему так нужен был отец. Тамары еще тогда не было. Не знаю, что между вами произошло, я была девчонка, очень тебя любила и считала, что в разрыве был виноват он.
Он ушел, ты привела третьего. Родилась Томка, но ты уже начала увядать, а он был моложе тебя. Начался в нашей несчастной семье ад кромешный. Ревность, скандалы, взаимные оскорбления. И все это происходило на глазах Шурика и Томки.
И после разрыва с ним ты себе ни в чем не отказывала. Мы жили в деревне. Сколько грязных сплетен, обидных намеков, прямых оскорблений пришлось мне и Шурику проглотить, пока мы не уехали в город!
Напомню тебе одну сцену. Я, обливаясь слезами, умоляла тебя не ездить больше вдвоем с Матейкиным в лесхоз, потому что Матейчиха грозит „выхлестать“ в нашем доме окна.
Ты влепила мне две полновесные оплеухи, потом закатила истерику, а я целовала тебе руки, просила прощения. А на кровати в два голоса кричали Шурик и Томка.
Через несколько часов ты, веселая и нарядная, уехала в лесхоз. И, конечно, не одна.
Теперь о нашем образовании. Я благодарна тебе, что ты дала мне возможность закончить десятилетку и поступить в институт.
Шурик и этого был лишен. Закончив семь классов, он бросил школу, потому что после моего отъезда в город некому было возиться с хозяйством. В те трудные годы жить в деревне без коровы, без свиньи, без огорода было невозможно.
Перейдя на четвертый курс, я забрала Шурика к себе, и только тогда он смог закончить школу и начать готовиться для поступления в вечерний институт.
Я не выходила замуж, чтобы учить Шурика, а потом нужно было помогать и тебе. Хозяйство ты ликвидировала, начала прихварывать, а красавица Томочка требовала немалых расходов.
Ты же считала, что я не могу выйти замуж, потому что некрасива, — ты ведь в женщине ценишь только красоту.
Ты с сочувственной улыбочкой величала меня „вековушкой“ и „христовой невестой“.
Так вот: образования мне и Шурику никто не давал. Мы его получили сами. А Тамара не получила ни высшего, ни даже среднего. И в этом повинна только ты.
С пеленок ты внушала ей, что она красавица и что ее сила и счастье в красоте и женском обаянии.
Она ушла из восьмого класса, и ты с этим мирилась. Она металась от одного дела к другому. Курсы английского языка (станешь переводчицей, будешь вращаться среди иностранцев); курсы стенографии (устроишься секретарем к начальнику, будешь вращаться среди больших людей); какие-то курсы художников-гримеров (поступишь в театр, будешь вращаться среди артистов).
И ни одно дело не было доведено до конца, потому что ты не приучила ее к труду, к усилию.
Тамара осталась недоучкой, не получила никакой определенной специальности.
Целью твоей жизни было одевать Томочку соответственно ее красоте, чтобы она могла „вращаться“ и в конце концов найти себе „подходящего“ мужа.
Ради этой цели ты действительно шла на любые жертвы, отказывала себе во всем, требовала помощи от меня и Шурика.
Но надежды твои на Томкину красоту не оправдались. Не нашлось ни „большого начальника“, ни профессора, ни генерала. Была неплохая кандидатура, полковник Сотников, он в Тамару был не на шутку влюблен, но все же не решился ради нее разойтись с женой. Ты тогда от греха отправила Тамару к тетке в Новосибирск, и там ей выпала настоящая удача. Она встретила Ивана Поликарповича.
Оказалось, что ты не до конца искалечила ее духовно. Она смогла понять, какое это счастье для женщины — заслужить любовь такого человека, как Иван. И она тоже полюбила его. Я уверена, что она и сейчас его любит, и, если бы не твое вмешательство, не твоя ненависть к Ивану, они счастливо прожили бы всю жизнь.
Ты делала все, чтобы отравить им отношения. Ты в присутствии Ивана говорила Томе: „С тебя картину писать или статую лепить… Ты своей цены не сознаешь… Тебе бог красоты полную меру отвалил, а умом да уменьем обделил…“ Это в том смысле, что Тамара себя „продешевила“, не сумела, на худой конец, „хоть инженеришку какого заарканить“.
Но тогда Томка не позволила тебе развести ее с мужем, хотя с каждым твоим приездом отношения их все ухудшались. После очередного скандала ты уезжала от них к Шурику или ко мне.
Было время, когда Наташа, бросив учебу, чтобы дать возможность Шурику закончить институт, была тебе „милей родных детей“. А теперь, когда Шурик стал инженером, а Наташа, замотавшись с детьми, осталась „простой лаборанткой“, она стала нехороша. И хозяйка она плохая, и мать никудышная, и „здоровьем гнилая“.