Ни одни съемки невозможны без грима. Если не напудрить лицо, кожа будет некрасиво блестеть на экране, веки без теней и ресницы, лишенные туши, сделают глаза похожими на поросячьи, рот без губной помады превратится в трещину, а не сбрызнутые лаком волосы от статического электричества поднимутся, как иголки у сердитого ежа. Теперь понятно, зачем понадобилась я, Степанида Козлова?
– Буряков придает созданию биографической ленты о Монахове особое значение, – пояснил Купер, – поэтому он собрал в съемочной бригаде лучших из лучших, а организую все я. Тебя мне порекомендовал Роман Звягин. Ну как? Ты согласна? Всего месяц работы.
– Спасибо за лестное предложение, – ответила я, – но я не верю в экстрасенсов, целителей, гуру и прочих. И живу на зарабатываемые деньги. Можете считать меня противной, не желающей помогать людям девчонкой, но я не хочу тридцать дней трудиться бесплатно ради какого-то там Дома Души.
– Кто сказал, что ты не получишь ни копейки? – изумился Купер.
– Ну… я так поняла, – смутилась я, – съемочная бригада работает задаром, ради идеи.
– Нет, это Кирилл бескорыстен. Он читает лекции, проводит семинары и не берет со слушателей ни копейки, а когда Дом Души возведут, там можно будет безвозмездно получать помощь, – пустился в объяснения Купер. – Но строительство обходится недешево, и Монахов не отказывается от материальной помощи, которую народ оказывает по зову сердца. Один дает на возведение здания десять рублей, другой сто тысяч, и первый, и второй получают фото Кирилла со словами искренней благодарности. Дом Души поднимается на добровольные пожертвования. Никто не станет возражать, если ты, получив деньги за свои труды, отдашь их на благую цель. Но никто и не принудит тебя это делать. Ты не больна физически? Не находишься в глубокой депрессии?
– Я на редкость здорова, довольна жизнью, у меня все прекрасно, – заверила я.
– Значит, Кирилл тебе совершенно не нужен, – весело констатировал Купер. – Да и возраст у тебя пока не тот, чтобы о душе думать. Получишь за работу хорошие деньги и – свободна. Вот договор с телеобъединением. Между прочим, я не являюсь фанатом Монахова, тоже получаю гонорар. Вот, изучи бумаги, там указана сумма твоего вознаграждения.
Я взяла несколько листов, скрепленных между собой.
– Хорошо, пару дней подумаю и дам ответ.
– Нет, он нужен сейчас, – возразил Купер, – времени на долгие размышлизмы нет. Документ без подстав, я его проверил со всех сторон. Съемки начинаются послезавтра утром. Буряков очень хочет заполучить тебя, но, если ты будешь капризничать, рыдать не станет. У Андрея в запасе есть еще несколько кандидатур визажистов. Ну да, они хуже тебя, однако тоже профи. Глянь пункт номер два, тогда, вероятно, сможешь оперативно принять решение.
Я посмотрела на указанную Купером строку, увидела сумму прописью и замерла. Ну и ну! Мне бы в голову не пришло запросить столько за работу. Может, это опечатка? Тут случайно оказался лишний ноль?
А Купер быстро написал на бумажной салфетке другую цифру.
– Думаю, Андрей даже согласится поднять твой гонорар до этой суммы.
– Согласна, – вылетело из моего рта помимо воли.
– Супер! – заликовал гость. – По поводу основной работы не беспокойся, я уже договорился с Романом, он тебя отпускает. Знаю, что вы со Звягиным близкие друзья, ты сама могла с владельцем «Бака» обо всем пошептаться, но я подумал, что тебе не очень комфортно будет просить его об услуге, и сам провел разговор.
Я удивилась поведению Купера. Да, он совершенно прав: я не люблю кого-то о чем-то просить и стараюсь обходиться без этого. Понимаю, такое поведение глупо, но ничего поделать с собой не могу. Каким образом Купер догадался о данной особенности моего характера?
И вот уже несколько дней я работаю с Монаховыми. Но ни разу они не проснулись вовремя. Кириллу, Тоне и детям надо встать в семь утра, чтобы я, приехав в восемь, сразу наложила им грим. Сегодня семье предстоит очередной съемочный день с режиссером Розой, которая уже слетала на Алтай, пообщалась с шаманом и местными жителями. Кроме того, Роза побывала у Буряковых, записала рассказ Юлии об истории ее чудесного исцеления.
Я гримировала жену телемагната и невольно отметила для себя: со здоровьем у нее все в полном порядке. Может, вам это покажется странным, но визажист способен заметить признаки подкрадывающейся болезни задолго до того, как ее симптомы станут видны окружающим. Если в организме развивается тяжелый недуг, первыми на него реагируют волосы – становятся тусклыми, похожими на солому и с трудом укладываются в прическу. Да, такой эффект наблюдается и у тех, кто злоупотребляет частым осветлением волос, ежедневно тиранит их, используя плойку, применяет неправильные шампуни-кондиционеры, безжалостно начесывает «бабетту», выливая на нее литры лака. Я часто вижу у таких людей тусклые волосы, но они постоянно растут, поэтому на линии пробора они красивые, блестящие. Правда, иногда даже только что проклюнувшиеся волоски не похожи на живые, и кое-кто из стилистов, заметив это, робко говорит клиенту:
– Сходите к врачу, сдайте анализы.
Люди, как правило, не прислушиваются к совету, а зря.
А вот Юлию укладывать было сплошным удовольствием. Копна густых, гладких, коротко постриженных каштановых волос выглядела безупречно, и я порадовалась за Бурякову.
Дверь квартиры, в которую я так долго и безуспешно звонила и стучала, наконец-то приоткрылась.
– Степочка, прости, – затараторила Антонина, – я завела будильники, но никто не услышал их. Господи, уже восемь! Скоро Роза примчится, а мы…
Я вошла в маленькую узкую прихожую, поставила у вешалки объемистый грим-кофр и улыбнулась:
– Режиссер тоже любит поспать, вчера она опоздала к Юлии на час.
– Начни с Насти, – распорядилась хозяйка, – а я пока сварю всем кофе.
Глава 3
– Что, опять косички? – заканючила девочка. – Жесть!
– Есть четкие указания режиссера, – ответила я, раскладывая на письменном столе все необходимое. – Извини, но придется подвинуть твои тетради. Места мало.
– Противная комната, – скривилась Настя, – ненавижу ее.
– Здесь очень уютно, – улыбнулась я.
– Повернуться негде, – фыркнула Настя, – попой стены задеваешь!
– Да, помещение небольшое, – согласилась я. – Но в огромных спальнях часто бывает неуютно. Интерьер в них оформляет дизайнер, а не хозяева, поэтому ни малейшей индивидуальности в обстановке нет, она смахивает на фото в журнале: красиво, стильно, но обезличенно. А у тебя все подобрано с любовью. Розовые занавески, обои с мишками, на столе лампа в виде кошки, на стуле подушка с вышитой черепашкой, на полочке над кроватью сидят любимые плюшевые собачки. Многие девочки мечтают иметь такую комнату. Знаешь, кое-кто из детей спит на кухне или делит спальню с родителями или с бабушкой.
Настя скорчила рожицу.
– Отстой, не прикидывайся, что тебе это нравится.
– Но мне на самом деле нравится твоя комната, – сказала я.
– Да здесь всего девять метров! – обиженно протянула Анастасия. – Из мебели стол, стул и диван. Спать на нем парашно, а убирать-разбирать его каждый день меня просто задолбало. Вечером вытаскиваю матрас… а куда верхние подушки деть?
– На полу можно устроить, – ответила я.
– Ага! Гадость! – воскликнула Настя. – Я их к батарее затыриваю. И ты понимаешь, что у меня только пол-окна?
Я решила успокоить обозленную девочку.
– Света вполне хватает.
– Не-е-ет! – зло воскликнула Настя. – Родители Родьку больше любят, ему все шоколадное, а мне дерьмо. Мать, когда ремонт делала, одну комнату перегородила. Меньшая часть мне досталась, а у сыночка огромная спальня. Здоровенная! У него там все-все есть, и кресло, и шкаф. А мои жуткие дерьмовые шмотки в коридоре висят. Мне надо утром диван собрать, вечером разобрать. Задолбало! А у маминого любимчика кровать. На ней красивый плед. Меховой. А у меня – мерзость. Лежать на тряпке невозможно, она из синтетики, стреляется.