— Я тебе так скажу, госпожа Гота. — Доверительным тоном начала она. — Не нравится мне вся эта история. Я еще когда Его Милость камарадов своих раненных привез, так сразу и сказала: не могут простые разбойники целый отряд рыцарей так побить.
— Кому сказала? — Невинно поинтересовалась я. В преданности Берты, насколько я знаю, не сомневался даже папа-барон, но за каждый длинный язык в округе поручиться не мог никто.
— Да себе и сказала, девочка. Думаешь, я совсем на старости лет из ума выжила, в господские дела нос совать? Но что-то там не чисто, вот ты сама посуди: сперва графский управляющий на краже леса попался. Не успели кумушки перестать на его счет судачить, как по всей округе стали шнырять приезжие, да все благородные. А ведь до ярмарки еще ждать и ждать, с чего бы это? Потом господин принц с Его Милостью прищучили банду. А что за банда такая, если не один купец на грабеж не жаловался, ни одна баба в округе не обижена?
— На кого обижена? — Снова перебила я кухарку, временами теряясь в ее рассуждениях.
— Кхм-кхм. — Прокашлялась она, словно поперхнулась крошкой. — В том-то и дело, госпожа Гота, что ни на кого. А еще принц этот, королевский сынок. С чего бы ему по лесам за простыми разбойниками гоняться?
— Скучно в замке стало? — Предположила я, стараясь скрыть улыбку. Ай да Берта! Похоже, она из своего кухонного окошка видит дальше, чем некоторые с самой высокой башни. Хотя, чему я удивляюсь? Так всегда было, и у бабушки. И здесь, что все новости из дома и округи стекаются именно на кухню, куда рано или поздно заходит с проверкой или забегает по делам каждый обитатель дома.
— Хоть бы так, Госпожа Гота, хоть бы так… — Кухарка снова о чем-то задумалась, а потом решительно сказала. — Ты, девочка, если надо будет куда поехать, бери с собой пару рыцарей, из тех, что уже крепко на своих ногах стоят. А, лучше, обожди пока или работника пошли. И матушке своей, если соберется, ехать отсоветуй. А я поговорю-таки с Его милостью.
— Да я никуда и не собиралась. Но ладно. — Покладисто согласилась я. Забота Берты грела душу, потому не хотелось зря волновать добрую женщину. Кухарка, допив чай, собрала наши чашки, сунула их в таз для помывки, а сама опять занялась готовкой.
Сейчас, после завтрака и перед обедом, на кухне хоть и было полно работы, но не было лишней суеты и толпы народа. Наверное, это и подтолкнуло меня задать вопрос, который волновал меня последние пару дней.
— Берта, скажи, а как ты научилась целоваться?
— Да разве ж этому учиться надо? — Искренне удивилась кухарка.
— А разве нет? — Удивилась, в свою очередь, я.
— Да как-то всегда само получалось. — Пожала плечами Берта, но тут же, опомнившись. Обернулась ко мне. — А с кем это ты, госпожа Гота, целоваться собралась?
— Ну-у-у… — Я замялась. Рассказать о принце я, понятное дело, никому не могла, а показаться легкомысленной особой тоже не хотелось. — Ну вот вдруг надо будет, а я — не умею?
— Да не переживай ты так, девочка! — Рассмеялась кухарка. — Вам-то, благородным, только с женихами целоваться и можно. Вот найдете себе рыцаря по сердцу, а уж там жених сам как-нибудь разберется.
— А если и он не умеет? — Мне вопрос показался вполне логичным, но Берта, казалось. Очень удивилась.
— А бывают такие рыцари? В жизни не поверю!
— Всякие бывают. Наверное. — Я попробовала сделать такое же лицо как делала матушка, когда хотела дать понять, что эту тему дальше обсуждать бесполезно. Но, судя по смешинкам в кухаркиных глазах, мои усилия успехом не увенчались.
— Ладно, госпожа Гота, если уж так интересно, есть способ. Я не пробовала, но видела, как благородные фройляйн балуются. Только смотри мне, чтоб до помолвки — ни-ни!
— Обещаю! — Торжественно поклялась я. Действительно, помолвка-то уже состоялась, даже если знают о ней от силы шесть человек. Выслушав кухарку я попробовала представить себе это действо и ужаснулась.
— Да если матушка такое увидит, она меня из-за стола выгонит. И лишит не только десерта. Она меня вообще на хлеб и воду посадит!
— Так кто же будет госпожу баронин такими мелочами нервировать? — искренне изумилась кухарка. — Я для тебя, девочка, на отдельной тарелочке оставлю. Потом попробуешь.
Поблагодарив добрую женщину, я ушла. На кухню начинал собираться народ, а мне совсем не хотелось, чтобы вся прислуга завтра болтала по углам, что молодая хозяйка вместо работы сплетничает с кухаркой. Остальной день пролетел не сказать незаметно, но быстро. Наверное, так всегда бывает, когда есть чем занять и голову, и руки. Утренние события уже не вспоминались, словно их и не было: мама проверяла работу прислуги, совещалась с экономкой, раздавала распоряжения. Обо мне вспомнили только однажды, когда мама решила непременно заказать службу по графине с сыном.
Поскольку папа-барон очень просил ее без нужды не трястись в коляске по дорогам, она решила отправить с запиской меня, чтобы подчеркнуть всю важность поручения. Надо сказать, я не сильно любила встречаться с местным храмовником, слишком уж сильно он отличался от старого служителя в Горнборге. К тому же, сразу вспомнились как предостережения доброй кухарки, так и слова папы-барона про то, что«…с графиней все не так просто». Но придумать достойный повод для отказа тоже было сложно.
Выручил меня один из королевских рыцарей, которому непременно нужно было в город с поручением Его Высочества. Он предложил остановиться по дороге и передать храмовнику записку и пожертвование. Маме ничего не оставалось, как согласиться. Вздохнув с облегчением, я вновь занялась своими делами. Из-за того, что отменились занятия магией, у меня даже появилось время повышивать немного после обеда, пока солнце ярко светило в окно. Вот так, делаешь какую-то работу, и ворчишь. И лишь потом, после долгого перерыва понимаешь, как не хватает твоим пальцам тонкой иглы с цветной нитью. Увлекшись, не заметила, как пришла пора ужинать.
Ужин прошел спокойно. Папа-барон и Его Высочество о чем-то тихо совещались, попеременно втягивая в разговор то целителя, то рыцаря-землянника. Молодой рыцарь Мальте сосредоточенно ковырял ужин в своей тарелке, стараясь не встречаться со мной взглядом. Я беспокоилась, что он мог подумать, будто я специально скрывала от него наши отношения с принцем, и обидеться. Хотя, там и скрывать, собственно было нечего, ведь он почти все время находился в соседней комнате, а дверь всегда была закрыта неплотно. В любом случае, мне было жаль, что дружбы с этим молодым рыцарем у нас точно не получится. После ужина я постаралась как можно быстрее улизнуть к себе. До прихода принца мне еще предстояло кое-что сделать.
Кати как обычно, уже ждала меня в комнате. Раньше мы обе охотно воспользовались случаем, чтобы поболтать, но в последнее время Кати так уставала, что я старалась не загружать ее лишний раз своими прихотями. Наверное, это и к лучшему, потому что иначе она сразу заинтересовалась бы, почему я так спешу от нее избавиться. А мне очень не хотелось, чтобы она подумала, что принц часто ходит ко мне вечерами. Переодевшись в рубашку, я угостила горничную пирожным, присланным мне кухаркой, и отпустила Кати, сославшись на то, что хочу немного почитать перед сном.
Как только за горничной закрылась дверь, я вскочила с кровати и, отложив книгу, поспешила снова одеться. На этот раз я выбрала домашнее платье, самое простое, с застежками спереди. Хоть мне и хотелось, чтобы принц Эрик перед расставанием запомнил меня красивой, во взрослом платье, я понимала, что сама это платье потом не сниму. Приведя себя в порядок, я решилась наконец-то опробовать кухаркину науку.
Передо мной на тарелочке лежали два оставшихся воздушных швабских пирожных[15]. Моих любимых. Взяв одно из них, я старательно откусила край. Первая попытка не увенчалась успехом. Я только измазалась кремом, словно маленький ребенок, впервые допущенный ко взрослому столу. Разозлившись, я съела несговорчивую сладость. Глядя на последнее пирожное, я понимала, у меня осталась всего одна попытка. Поэтому решила для начала еще раз свериться с книгой. Трижды прочитав финальную сцену, где доблестный рыцарь навсегда прощается с дамой сердца, я так и не поняла, как же все это должно происходить на самом деле. В книге говорилось о том, что влюбленный «припал у ее устам долгим поцелуем». От этого поцелуя дама должна была расчувствоваться и понять, как сильно дорог ей этот доблестный рыцарь, чтобы потом скорбеть о нем всю жизнь. И, скажите, при чем тут крем?
15
Речь идёт об эклерах — рецепт этих пирожных из заварного теста описал в своей кулинарной книге ещё Бальтазар Штаиндль в 1547-ом году.