— Вот это да! И что с парнем?
— Старый Лис ищет. Если кто-то сможет найти, то он.
Эрик посмотрел на баклагу, в которой плескался напиток баронессы Анны, уже холодный и, из-за этого, весьма своеобразный на вкус. Разлил остатки напитка по кружкам и поднял свою.
— За Удо!
— За Удо! — Принц Генрих отсалютовал ему своей кружкой.
— Слушай, Генрих, ты же получал маговестника от парня. Можешь попробовать настроиться на него?
— Могу, но как отследить вестника?
— А если… — Глаза Эрика загорелись надеждой. — Мне тут твой гауптман подкинул отличную идею. Если послать с вестником не записку, а какую-то магическую вещицу. И отследить ее?
— Отличная идея! — Похвалил брата принц Генрих. — Но, Эрик, всегда есть опасность, что вещицу, фонящую магией. Почувствуют не только наши. И тогда парнишке несдобровать.
— Опасность есть всегда. Тебе ли не знать, Генрих. Но если попросить Старого Лиса подстраховать, то хоть какой-то шанс есть. А так, ты сам-то понимаешь, сколько дыр есть в столице и около нее, в которых не один, а десяток рыцарей незаметно пропасть может.
— Ты прав. — Генрих серьезно кивнул и отставил кружку. — Пойду. Пошлю вестника Старому Лису, путь посмотрит, сможем ли мы воплотить этот план нашими силами. Пока доедем до следующего гарнизона, он, возможно, определится.
— Ждать остальных не будешь?
— Без меня дождутся. — Отмахнулся корон-принц. — Нет смысла сидеть тут толпой и ждать исполнителей. Отец сказал, ехать в столицу. А тут ребята и сами дождутся, кого надо.
— А эта дама? Жалко ее, как ни крути.
— Жалко, но даме придется пока потерпеть некоторые неудобства. — Генрих пожал плечами. — С собой мы ее взять все равно не можем.
И Их Высочества занялись повседневными делами. Людям нужны были отдых и еда, а местным слугам они не доверяли. Так что поместье на время превратилось в филиал гарнизона. Конечно, была опасность, что мужчины, пусть и переодетые, вызовут подозрение заговорщиков, но выпускать слуг было еще более рискованно. Большинство из них много лет служило в поместье, поэтому кто-то мог предупредить врагов, ставя личную преданность хозяйке выше многих человеческих жизней. Обычно крон-принц не имел ничего против преданности, наоборот. Высоко ценил в людях это качество. Но не тогда, когда эта преданность угрожала его людям.
Агата фон Блитерстерп
В моей жизни было время, когда каждый день был похож на предыдущий, а жизнь в замке шла в своем размеренном ритме. Потом были три недели, которые полностью перевернули мою жизнь, впустив в нее окружающи мир. Оказалось, что другие государства — не просто пятна на карте. Точнее, я знала и раньше, что в других государствах есть свои монархи, свои люди, что они с кем-то воюют и с кем-то заключают союзы. Но все это было где-то там, далеко. В столице и еще дальше. И вдруг оказалось, что монархам тех государств есть дело до всего, что делается в нашем королевстве. И что для достижения своих целей они не стесняются в средствах. И чтобы им противостоять, люди, которых я люблю, постоянно рискуют жизнью.
После последнего разговора с папой-бароном, в котором речь опять шла о моей безопасности, я впервые по-настоящему испугалась. До этого все это казалось увлекательным приключением, когда история с Лили вдруг обросла волнующими подробностями и странными незнакомцами, которых надо бояться. А сейчас мне стало страшно по-настоящему. Я боялась а папу-барона, когда он утром выезжал из замка, даже если речь шла о простых хозяйственных делах (Он ведь все равно не скажет: «Дорогие мои, я ухожу раскрывать заговор, к обеду постараюсь вернуться.»). Боялась за маму, потому что лекарь все настойчивее рекомендовал ей беречь себя, а я не представляла, что станет с ней, если…
Боялась за Эрика. За Эрика я боялась больше всего. В конце концов, мы — всего лишь обычное провинциальное семейство, которых по всей стране — тысячи. Такие как мы могут заговорщикам разве что случайно под руку попасть. Папа-барон, конечно, человек Его Величества, но, как я теперь понимаю, таких людей в каждой округе — несколько, всех не убьешь. А Эрик — принц, и покушение на него уже спланировано. Самое настоящее покушение. Теперь я почти постоянно держала окно в своей комнате приоткрытым. Папа-барон советовал не переживать, потому что умные (это слово он всегда особо выделял голосом) птицы всегда находят дорогу домой. Мама качала головой и говорила, что свежий воздух, способствует, конечно, хорошему цвету лица. Но осенняя сырость способствует только плесени на стенах и чахотке. Так что, если мне душно в комнате, нужно просто больше гулять, пользуясь последними сухими деньками. Даже посоветовала перенести кое-какие уроки в парковую беседку.
Кати, верно истолковав причину моего беспокойства, ворчала, что у меня не все чашки в шкафу и кто бы он там ни был, не стоит себя так изводить. Я и не изводила, помня, что Эрику пока нельзя использовать магию, так что птичек от него пока можно не ждать. Но я все равно ждала. Ждала и боялась, жадно прислушиваясь ко всем местным сплетням, в надежде, кто кто-нибудь донесет до нас и свежие новости из столицы. Возможно, среди прочих сплетен, мне удастся услышать что-нибудь и о моем принце.
А новости из столицы приходили тревожные. Говорят, дворяне в столице хотели устроить заговор! Первый, со времен вступления на трон нынешнего монарха! Говорят, несколько придворных уже арестованы и, хотя публично никто еще ничего не объявлял, всем известно, что замешаны очень громкие имена. И вообще, такие времена настали, что дружбу водить можно лишь с самыми проверенными соседями… Только тш-ш-ш-ш! Правда, папа-барон, когда встревоженная мама пересказала ему эту новость, только усмехнулся. По его словам, со времен коронации Его Величества было успешно раскрыто не менее двух заговоров, а еще — предотвратили несколько покушений на Его Величество и членов королевской семьи. Так что, на самом деле, нам не стоит волноваться, люди короля свою службу знают. Это просто первый заговор со времен его коронации, о котором Его Величество решил уведомить подданных.
Надо ли говорить, что подобная трактовка новостей меня не утешила? Но, если не считать моих переживаний, жизнь постепенно наладилась. Из гостей в замке остались всего двое рыцарей и один оруженосец — совсем молоденький мальчик, на год, или даже целых два, младше меня. Рыцари эти особого ухода уже не требовали, большую часть времени проводя на площадке тренировок или в кабинете у папы-барона, из чего я поняла, что оставлены они, скорее, в виде дополнительной охраны. И, кроме того, что за обедом у нас теперь ежедневно были гости, ничего больше не напоминало о прошлых неделях. Только колечко Эрика, висящее на тонкой цепочке, да ставшая настольной книга подтверждали, что наши уроки, наши совместные шалости и наш первый поцелуй — все это не приснилось мне однажды.
Дата моего первого бала была назначена и мама пригласила портниху, чтобы заказать нам новые платья. На моей памяти папа-барон впервые вмешался в этот процесс, к огромному удивлению и мамы, и портнихи. После недолгих споров, было решено шить платье из селадонового шелка, нежного, очень светлого оттенка. По вороту и низу шла широкая, затканная серебряной нитью кайма, так же был выполнен и пояс. Чуть приспущенные с плеч рукава расходились множеством сборок, а потом сужались, уступая место двойным воланам из кружева. Корсаж и рукава должны были быть украшены крохотными серебряными пуговками, выполненными в виде филигранных шариков.
— Хендрик! — Ахнула мама. Услышав пожелания папы-барона по поводу украшений, она даже забыла введенное ею же правило, никогда не перечить мужу прилюдно.
— Но это же такая роскошь! Не слишком ли роскошно для первого бала? Мы, конечно, не бедствуем… Но что скажут соседи? Ведь даже для Лили на ее первый бал мы заказывали более скромное платье.
— Во-первых, Анна, на первый бал платье для Лили заказывали не мы. Ее тетя настояла на том, что сама выберет платье для любимой племянницы. И, надо сказать, Лили была очаровательна. Что же до скромности, графиня взяла свое, приодев нашу девочку на королевский бал настолько роскошно, что даже вызвала недовольство Ее Величества.