Неудивительно, что старик так болтлив со мной.
- Я... я не знаю, - произнес Стефан.
- Чего? - спросил Милтон.
- Что думать.
- Дай угадаю - ты недоволен тем, что твоя мать не может поехать на море?
- Да, - признался Стефан.
- А нашему Творцу виднее кому что лучше.
- Виднее.
- Тогда чего злишься?
Стефан опять ощутил нарастающее раздражение.
- Да потому что... - он удержал свою грубость. - Потому что никто бы не пострадал, если бы моя мама поехала на море. Хотя откуда мне знать... Черт, зачем я вообще говорю об этом с вами!
- Как зачем. Тебе больше некому это рассказать. Только старый дурак как я не повертит у виска пальцем, услышав твои слова. А если даже и повертит, то какое тебе дело - это же просто старый дурак.
Чуткость Милтона, которая могла перейти в телепатию, поразила Стефана. Этот старый дурак, если он и был дураком, был не так прост, как казалось.
- Вот почему ты так смотришь на моих деток, - сказал Милтон, не отрывая глаз от лодок. - Ты преисполнен мечтами, парень. Довольно нестандартными, должен заметить. Это не очень хороший знак для нашего общества.
- Я знаю. Но не думаю, что от меня может идти какая-то опасность.
- Мой отец тоже так думал, - Милтон отвернулся. - Пока Творец не назначил ему срок в лагере на Антарктиде.
- Ваш отец был преступником?
- Мой отец был мореходом! - вдруг крикнул Милтон. - И он просто хотел жить.
- Но он же был жив.
- Порой это не одно и то же.
Явно расстроившийся Милтон направился назад к зданиям, издавая неразборчивое бормотание себе под нос.
- Вы куда? - спросил Стефан.
- Тебе какое дело? - буркнул старик. - Хочешь, чтобы я тебе провел экскурсию? Посмотри налево, посмотри направо. Ты увидишь мою растоптанную жизнь.
Острая жалость ударила Стефана в грудь. Он спешно последовал за Милтоном.
- Мне очень жаль вашего отца, - он сказал.
Милтон остановился и неохотно посмотрел на него. Постепенно его суровый взгляд становился мягче, пока опять не стал грустным.
- Бренди хочешь? - спросил он.
Удивленный этому вопросу, Стефан лишь кивнул.
Милтон, немного обрадовавшись, сказал ему подождать, а сам помчался к себе в дом. Через пару минут он вышел оттуда с внушительной бутылкой и двумя стаканами. Он разлил напиток по ним и вручил один из них Стефану, который с небольшой опаской понюхал его.
- Никогда не пил такое? - спросил Милтон.
- Нет, - ответил Стефан. - Карточки на такие вещи очень редки. Если существуют вообще.
Милтон приложил свой стакан к Стефанову и отпил немного бренди. Его лицо тут же покраснело и озарилось короткой улыбкой.
- Пей, не отравишься, - заверил он Стефана.
Выдохнув, Стефан сделал глоток. Жидкость оказалась горячее, чем ожидалось. Стефан закашлял.
- Крепкая выдержка, - рассмеялся Милтон. - Не то что ваше пиво в городе.
И вправду.
Пиво по сравнению с этим просто окрашенная вода.
Они выпили еще. Тепло напитка разносился по всему телу Стефана.
- Мой отец привез это из Лондона, - сказал Милтон.
- Лондон? Это где?
- Ах, да, вечно забываю... сейчас он называется Поллитт-1.
Так он раньше назывался Лондон.
- Город на Околоевропейском острове, - Стефан задумался, затем решился спросить. - А как называлось это место?
- О, как мало вы, новое поколение знаете, - Милтон хмыкнул. - Но, возможно, вам так и лучше.
- Чего это мы, например, не знаем?
- Сложно даже начать откуда-то. Ну, например, знал ли ты, что это место раньше назвалось Женева?
- Как?
- Женева! Такой приятный город. Не то, что сейчас - одни серые стены. А эта река называлась Рона. И разговаривали тут на совсем других языках.
Стефан посмотрел вокруг.
Удивительно.
Совсем другая история, совсем другое место с совсем другими людьми.
У него появилось желание расспросить Милтона обо всем, что он и сделал. Вопросы начинались с самых основных и заканчивались самыми очевидными и даже глупыми, но Стефан спрашивал все равно с жаждой путника в сердце пустыни, так как история мира до Единства обсуждалась в обществе лишь отдаленно и изредка, и только для подчеркивания ужаса мира капиталистов, который был уничтожен. Даже в школах не существовало такого предмета как история.
Единый язык - это лишь смесь из английского, русского, китайского и испанского.
Люди, говорили на разных языках!
Мы жили в разных странах.
Мы могли путешествовать.
Мы могли... покупать вещи.
Владеть ими.
Мы могли...
Одно было точно - этот старик видел совсем другой мир.
Очередной глоток бренди, и речная прохлада, казалось, совсем исчезла, и некая веселость и приятное покачивание наполнили Стефана.
- Годная штука, я прав? - спросил Милтон.