– Деточка, – пропела Нора, – ты молодец, мы поняли твою проблему и…
– Да нет же, – махнула тонкой рукой Соня, – у меня нет родственников, братьев в том числе.
Я глянул на Нору, может, все же позвонить докторам? Ей-богу, странный разговор получается.
– Но только что ты говорила о сыне своей мамы, – парировала Нора, – впрочем, может, ты не считаешь его братом?
– Я сообщила о сыне, – с легким раздражением напомнила Соня, – но ничего не говорила о маме. Это мой сын.
– Твой? – подпрыгнула Катерина. – И сколько ему лет?
– Пять.
– Ну и ну, в каком же возрасте ты его родила, в детсадовском, что ли? – ляпнула Нора. – Сколько тебе самой лет?
Сонечка тяжело вздохнула:
– Больше двадцати и меньше тридцати.
– Сколько? – хором спросили дамы.
– Я не люблю уточнять цифры, вам необходим год, указанный в паспорте? – слегка покраснела посетительница. – Надеюсь, вы не потребуете документ? Хотя я уже привыкла носить его с собой. Представляете, вчера мне в супермаркете отказались продать сигареты.
– На месте продавщицы я поступил бы точно так же, – заявил я, – вы выглядите школьницей, простите, если обидел.
Соня звонко рассмеялась:
– И какого класса?
– Максимум восьмого.
– Спасибо, очень милый комплимент, – окончательно развеселилась посетительница. – Давайте начнем беседу сначала, я сама виновата, запутала всех. Итак, меня зовут Соня Умер. Будучи молодой и глупой, я выскочила ненадолго замуж за Андрея Вяльцева, думаю, вы не раз слышали его имя.
– Это тот Вяльцев? – вытаращила глаза Катерина.
– Верно, – кивнула Сонечка, – он самый.
– Прикол! – взвизгнула Катерина. – Но постойте! Чую здесь сенсацию! Вяльцев во всех интервью утверждает, что никогда не менял статус холостяка.
– Кто такой Вяльцев? – рявкнула Нора.
Катерина заломила руки.
– Вы не знаете?
– Нет, – хором ответили мы с Норой.
– Вы ископаемые, – закатила глаза Катерина, – доисторические чудовища! Только не говорите, что не видели ни одной серии фильма «Моя ужасная леди»[2].
– Очень редко смотрю телевизор, – призналась Нора.
Я закивал головой.
– Увы, я тоже не часто включаю голубой экран, не из снобизма, а из-за отсутствия свободного времени.
– Вау! – подпрыгнула в кресле журналистка. – Но о чем тогда вы беседуете на тусовках? Сейчас все обсуждают Вяльцева, а еще на него идет охота! Только представьте: молодой, холостой, обеспеченный, красавец. Настоящий мачо, рост, внешность, блондин, глаза, руки, рот! Ах!
– С ростом у Андрея беда, – фыркнула Сонечка. – Присмотритесь повнимательней, ваш супермачо всегда носит ботинки на толстой подметке, и он красит волосы, на самом деле они у него серые, как у мыши, и вьются в результате химии!
– Золотко, – нежно пропела Катерина, – а вы ничего не путаете? Может, ваш бывший муженек просто полный тезка того Вяльцева?
– Я похожа на сумасшедшую? – разозлилась Соня.
– Нет, конечно, – быстро сказала Нора. – Значит, некоторое время вы жили вместе с кумиром миллионов российских женщин?
– Ну, когда мы встретились, он был никому не известный парень, – пояснила Соня. – Если прекратите меня перебивать, я сумею наконец внести ясность.
– Слушаю внимательно, – кивнула Нора.
Сонечка Умер коренная москвичка. Почему ее далекие предки обзавелись такой фамилией, она не знает, но дома, на стене, висит изображение генеалогического древа, и Соня может назвать своего прапрапрапрадеда, служившего верой и правдой еще Петру Первому. Все мужчины в роде Умер были военными, а их жены занимались домашним хозяйством. Родители Сони продолжили семейную традицию, папа дослужился до полковника, правда, в гарнизоне он никогда не бывал, преподавал математику в одной из военных академий, а мама самозабвенно пекла пироги. Кстати, мать Сони, Тильда Генриховна Бонс, происходила из более древнего рода, чем ее муж Антон Евгеньевич Умер. У Бонс имелась древняя семейная Библия, где разными почерками были записаны даты рождения детей. Самая первая датировалась седьмым июня тысяча пятьсот сорок четвертого года, если перевести ее на современный язык, то немецкий текст: «Хвала Господу, пославшему мне здорового сына Генриха. Теодор Бонс». Имена Генрих и Теодор стали у Бонсов повторяться, а девочек чаще всего называли Тильда или Брунгильда.
Когда на свет появилась Соня, Тильда решила, как и предписывала семейная традиция, записать дочь Брунгильдой, но наткнулась на категоричное «нет» супруга.
– Ты с ума сошла! – раскричался Антон. – Как бедной девочке потом жить?
– Я великолепно чувствую себя Тильдой, – возразила жена, – следует хранить традиции. Мы, Бонсы…
2
На момент написания рукописи сериала с подобным названием не существовало. Любые совпадения случайны.