Когда и при каких обстоятельствах Мацумура познакомился со своим будущим учителем ушу мастером «И Ва», или, если признавать современное иероглифическое написание этого имени за подлинное, Вэй Бо по-китайски (яп. И Хаку), неизвестно. Фудзивара полагает, что «И Ва» был наставником императорских телохранителей, и что представил Мацумуру ему Сакугава Канга, который был давно знаком с мастером и практиковал тот же стиль ушу.
Какой стиль преподавал «Вэй Бо», совершенно неизвестно, да и имя его историки еше не отыскали в источниках того времени. Правда, Фудзивара обнаружил в анналах истории мастера по имени Пин Юнхэ. Его имя – Юнхэ – в японском прочтении звучит как «Эйва» – похоже на «И Ва». Может быть, именно он был учителем Мацумуры? Увы, никаких подтверждений этому нет.
Говорят, что в то время самым популярным стилем среди маньчжурских гвардейцев был Синъи-цюань – Кулак формы и воли, и можно было бы предположить, что «И Ва» практиковал именно его, тем более, что, по свидетельству учеников Мацумуры, на склоне лет мастер часто рассказывал им истории о великом китайском военачальнике Юэ Фэе, которого легенды Синъи как раз именуют основателем стиля. Впрочем, анализ техники, зашифрованной в классических ката каратэ Найфанти, Кусянку и Усэйси (Годзюсихо), которые практиковал Мацумура, позволяет говорить об их генеалогическом родстве с северными стилями ушу, но никак не с Синъи-цюань. По мнению Фудзивары, стиль Мацумуры – родственник популярного северокитайского стиля Чжаомэнь-цюань, который традиционно возводят к легендарному императору Чжао Куанъиню. Нужно сказать также, что к Юэ Фэю возводят свои корни десятки стилей, существует и собственно Кулак Юэ Фэя – Юэ Фэй-цюань.
Какие же возможности были у Мацумуры для овладения кэмпо? Выше уже говорилось, что миссия должна была провести в Пекине каких-нибудь 3 месяца – срок слишком малый для того, чтобы серьезно изучить хотя бы основы нового стиля даже с учетом специфической подготовки окинавца. Кроме того, Мацумура все же был обременен дипломатической работой и не мог располагать собой по своему усмотрению. Однако, как полагает Фудзивара, обстоятельства сложились таким образом, что пребывание Мацумуры в Пекине сильно продлилось, а время почти целиком высвободилось.
Как полагает Фудзивара, следующий за рассказом Сакугавы Тёсе, якобы установившим, что Сакугава Канга умер в Пекине в 1837 г., незадолго до отправления посольства на родину «Тодэ» тяжело заболел, и было решено оставить его в Пекине до приезда следующей миссии. А поскольку Мацумура был самым близким Сакугаве человеком (оба были уроженцами Сюри, и Сакугава, как полагают, постоянно опекал Мацумуру), ему приказали остаться вместе с Сакугавой в качестве сиделки. Так каратисты остались в Пекине вдвоем. Сакугава вскоре после отъезда миссии умер, Мацумура похоронил его и остался совершенно один. До приезда следующего посольства оставалось еще очень много времени, а делать ему, похоже, было нечего. Чтобы как-то занять себя и избавиться от гложущей душу тоски, Мацумура, как следует из преданий семьи Кодзё, вооружился 120-сантиметровой палкой и отправился на площадку, где проходили тренировки маньчжурских гвардейцев. Там он стал вызывать на состязательные поединки наставников по технике боя мечом и копьем и, как утверждают легенды, побеждал их одного за другим. Якобы даже сам «И Ва», обучавший Мацумуру китайскому кэмпо, несмотря на мастерское владение шестом, не сумел с ним совладать. Пересказывая окинавские предания, Фудзивара пишет, что «вероятно, в то же мгновение, как Вэй Бо принял изготовку, его шест покатился по земле», имея в виду, что Мацумура ловким ударом выбил его из рук мастера.
Интересное и неожиданное подтверждение рассказам о подвигах Мацумуры в Пекине обнаружилось в высказываниях крупнейшего мастера стиля Синъи-цюань Шан Юньсяна: «Искусство боя мечом японцев поистине ужасно: застывают на месте недвижимо, а победу решают в одно мгновение. Но чтобы достичь такого мастерства, по сравнению с ушу, тренироваться нужно в десять раз больше. Поэтому мастеров у них немного. Некогда среди рюкюсцев, приезжавших в Пекин, был один мастер, использовавший технику японского меча, и не было никого, кто смог бы его одолеть в поединке. Однако сам этот рюкюсец поделился, что его мастерство не превышает среднего уровня».
Известно, что после возвращения на родину Мацумура переменил последний иероглиф в своем имени. Если ранее его имя Сокон означало «Потомок патриарха», то теперь оно стало означать «Шест патриарха». Фудзивара полагает, что это имя было пожаловано Мацумуре самим «И Ва». Возможно, что и свое китайское имя – У Чэньда (яп. Бу Сэйтацу), которое означает «Постигающий воинское искусство», Мацумура получил во время пребывания в Пекине, однако никакие подробности на этот счет неизвестны. Фудзивара высказывает предположение, что Мацумура по своей природной скромности вряд ли мог сам выбрать себе такое горделивое имя, и скорее всего, им одарил его какой-нибудь китайский мастер ушу или высокопоставленный чиновник, восхищенный его выдающимся мастерством. Раз уж речь зашла об именах Мацумуры, скажем, чтс у него, помимо «Буси», было еще два прозвища: «Унъю» – «Облачный герой», «Буте» – «Глава боевого искусства».