На следующий день британцы атаковали Амой. Первыми в пролив вошли линейные семидесятичетырехпушечные корабли «Уэлсли» и «Бленхэйм», буксируемые пароходами «Королева» и «Сесострис», встали на якоря в кабельтове от порта и начали обстрел его и крепости. Три фрегата занялись батареей на Кулангсу, а бриги и шлюпы — «гранитной». Пароходы «Немезида» и «Флегетон» с десантом на борту и в буксируемых баркасах подошли к острову Амой восточнее каменной стены, защищавшей последнюю.
Я стоял на шканцах рядом с Уильямом Холлом. День выдался жаркий, душный, но капитан «Немезиды» был в темно-синем шерстяном сюртуке, застегнутом на все бронзовые пуговицы. Мы шли к месту высадки десанта неподалеку от наружной стены, где был каменный форт с четырьмя пушками калибра фунтов пять-шесть. Китайцы методично и бестолково палили по нам. Ядра летели куда угодно, только не в пароход или баркасы. Такое впечатление, что артиллеристам пригрозили смертной казнью за попадание в цель. Каждый раз, заслышав свист вражеского ядра, Уильям Холл инстинктивно втягивал голову в плечи, пытаясь уподобиться черепахе. «Анатомия» шеи мешала этому. Наша носовая пушка стреляла намного точнее, причем шрапнелью. В итоге, как в игре на выбывание, китайские замолкали одна за другой, но четвертая продержалась два дополнительных выстрела.
— Можно высаживать десант, — решил Уильям Холл и крикнул матрос, стоявшему на посту у входа в машинное отделение: — Стоп обе машины!
Постовой открыл дверь и, приложив ко рту обе ладони, чтобы уж точно услышали, продублировал команду. Такая вот сейчас связь мостика с машиной, ни тебе переговорных труб, ни телеграфа. Через несколько секунд колеса начали замедляться и скорость парохода заметно падать.
— На корме, отдаем буксиры! — прокричал капитан в рупор следующий приказ.
Вскоре баркасы с пехотой, огибая пароход с обоих бортов, рванули к берегу. На одном из них стоял на носовой банке молодой лейтенант с небольшим британским флагом на бамбуковом древке длиной метра три. Всё, как в его детских мечтах. Пока баркасы возвращались к пароходу и грузились пехотой, привезенной на нем, флаг появился на верхушке форта.
Привезенные нами солдаты начали подниматься вверх по склону, чтобы обогнуть стену и напасть на «гранитную» батарею с тыла, а «Флегетоном» — пошли вдоль берега, чтобы ударить во фланг. Опоздали оба подразделения. Китайцы постреляли немного из гингальсов, кого-то даже убили и ранили, но, увидев, что их окружают, бросили позиции и рванули кто в сторону крепости, кто, более умные, сразу к следующему холму, который выше и почти весь покрыт лесом. Как позже рассказали нам участники десанта, укрепления были очень серьезными и практически не пострадавшими, несмотря на то, что несколько кораблей обстреливали их почти час. Британцы божились, что сами на такой крепкой позиции отбились бы от втрое превосходящего флота.
До наступления темноты они дошли с мелкими стычками до крепости, у стен которой и заночевали, выставив усиленные караулы. «Немезида», как и остальные корабли, встала на якоря в проливе рядом с захваченными двадцатью шестью военными джонками, брошенными экипажами. На вооружении у них было сто двадцать восемь пушек, которые ни разу не выстрелили.
Утром пехота зашла в крепость, опустевшую за ночь. Там были большие склады, забитые до отказа щитами, мечами, копьями, стрелами… Этого оружия, пусть и устаревшего, хватило бы на армию. Провианта тоже было в достатке. Отсутствовала самая малость — желание умереть за свою родину.
75
Крепость Динхай пришлось захватывать во второй раз. После того, как британцы убрались из нее, военным командиром территории, в которую входил и архипелаг Чусань, был назначен, как мне сообщил Мань Фа, новый командир Юй Цянь, маньчжур, который время зря не терял. Если бы британцы пришли на полгода позже, то, может, и захватили бы крепость, но потери наверняка были бы значительнее. К тому же, зимний муссон начался почти на месяц раньше обычного. До архипелага эскадра добиралась галсами против северо-восточного ветра. Пароходы по понятным причинам дошли до цели на неделю раньше.