— Конечно, я выдам такой вексель и в любой момент обналичу его, — согласился суперкарго после того, как другой слуга-китаец, постарше, принес нам всем по серебряному бокалу сидра, видимо, приплывшего сюда на одном их французских парусников.
— Не найдется ли у вас работа для этого парня, прекрасно знающего их язык и нравы? — спросил Бернард Бишоп. — Благодаря нему, я заработал на грузе намного больше, чем требовал мой хозяин.
— Нужен, но не сейчас. Ближайшие полгода у нас тем сотрудникам, что уже есть, нечем заниматься. Будут получать деньги за безделье, — сообщил Роберт Форбс. — Можешь снять здесь жилье, подождать прихода кораблей, тогда сразу наймем тебя. Цены сейчас низкие на всё, сильно не потратишься. Зато потом, если ты так хорош, как утверждает капитан, заработаешь много. Мы платим процент от сделок, и их будет много и на большие партии груза.
— Выбора у меня нет, так что подожду, — согласился я.
Мог бы, конечно, уплыть бесплатно на клипере в Америку, как предлагал Бернард Бишоп, и на уже заработанные деньги завести какой-нибудь мелкий бизнес, но здесь у меня было, как назовут в будущем, важное конкурентное преимущество — знание китайского языка и менталитета. Вот если бы клипер шел в Сан-Франциско, я бы отправился туда и использовал другое преимущество — знание истории, немного опередив начало «золотой лихорадки». Впрочем, наркоторговля круче любой золотой жилы, пусть порой и более опасная.
9
Изолированный район Тринадцать факторий состоит из семнадцати кварталов по три-четыре здания в каждом. Сперва было двенадцать китайских кварталов по количеству хонгов в гильдии, а в центре тринадцатый для домов иностранцев, но после пожара стало больше, и кто где хотел, там и жил. Имелись три улицы: первая от реки дублировала название всего района, вторая была Китайской, а третья — Кабаний переулок. Если первые два названия были понятны, то никто не смог мне объяснить, откуда взялось третье. Ниже по течению реки, в нескольких километрах, где есть заросли тростника, можно, конечно, встретить дикого кабана, но по улицам они уж точно не шляются. Предполагаю, что причиной были домашние свиньи, которых держат все уважающие себя китайцы. Не зря ведь иероглиф цзя (семья) состоит из двух частей: крыша и свинья. В городах люди живут на втором этаже, а свиньи — на первом, под дыркой в потолке, которая вырезана в полу сортира. То есть у китайцев тройное использование пищи: сперва ест человек, потом дожевывает свинья, а оставшееся неутилизированным служит удобрением для рисовых чеков. В предыдущий визит в Китай эта новость на какое-то время отбила у меня желание кушать свинину, но затем вспомнил, что и куры не дуры поклевать говно, а ем их без проблем, и перестал привередничать. Сало не пахнет.
Я поселился в довольно большой двухкомнатной квартире на втором этаже китайского склада. Точнее, все склады здесь принадлежат аборигенам, но некоторые арендуют иностранцы, которых называют тай-панами. Самое интересное, что большую часть зданий после пожара построили англичане, отдали в лизинг хонга и теперь арендуют у них. Такая сложная схема помогает навариваться чиновникам. Вход в мою квартиру был отдельный. Надо было подниматься по крутой деревянной лестнице, приделанной к северной стене склада. В комнатах было по два узких низких окна, даже ребенок не пролезет, закрываемых изнутри лакированными досками, одно на восток, другое на запад. В зависимости от положения солнца открывали первое или второе. Сортир и заодно комната для умывания-обтирания были отгорожены справа от входной двери. В ней были большой глиняный кувшин с водой и табуретка с деревянной шайкой в ближней половине и в дальней дырка в полу, немного наклоненном в ту сторону, чтобы разлитая вода тоже утекала. Под ними на высоком первом этаже был загон сразу для нескольких поросят, над другим концом которого, как бы на полуэтаже, была еще одна выгородка, служившая туалетом для работников склада, постепенно заполнявшегося местными товарами: чаем, шелком, фарфором…