Эти приятные мысли расслабили. Решил, что отдохну немного, высохну основательно и затем пойду вдоль берега, пока не окажусь напротив стоявшего на якорях клипера. Неважно, под каким он флагом. У меня на любой найдется правдоподобная история. Решил, что буду сыном (я опять молод, более девятнадцати лет, потому что перелом ноги уже есть, но менее двадцати с половиной, потому что нет татуировки) владельца шхуны, который занимался мутными делами в этих водах и погиб во время тайфуна, я один спасся. Попал сюда подростком, поэтому знаю много языков и имею сильный акцент в родном английском (португальском, испанском, французском, голландском, датском — нужное подчеркнуть).
Солнце начало припекать, поэтому развесил на ветках одежду и разложил на каменистом склоне предметы, в том числе лук, чтобы быстрее высохли, а сам сел в тени низкого дерева с толстым искривленным стволом и занялся спасательным жилетом. Наниматься матросом не хотелось. Поплыву в Европу богатым пассажиром. Надо заранее подготовить плату за проезд. Лучше не демонстрировать все свои богатства, иначе будет много шансов не добраться до места назначения. В потайном кармане ремня у меня всегда хранятся несколько мелких серебряных монет, чтобы в первые дни после перемещения заплатить за еду и ночлег. Решил добавить к ним жемчужины, которые в этих краях ловят практически везде. В Европе должны стоить намного дороже, поэтому капитан клипера с удовольствием возьмет их в качестве платы за проезд. У меня имелись уникальные, очень дорогие экземпляры. В последние перемещения я стал брать в основном драгоценные камни. Золото и серебро в больших количествах делали спасательный жилет тяжелым. До появления бумажных денег состоятельность человека определялась весом его багажа. Опытный слуга в трактире, перенося вещи поселившегося гостя, мог с большой точностью сказать, сколько «весит» этот человек.
Размокшие нити на спасательном жилете разрезались легко. Я вытащил правый угловой и следующий нижний кусок легчайшей бальсы, добрался до того, что был во втором ряду. В нем середина была выдолблена и заполнена драгоценными камнями, а сверху закрыта вставкой. По крайней мере, так было несколько… даже не знаю, сколько лет назад, когда я примерно в середине «японского» периода добавил туда несколько жемчужин, после чего не заглядывал. Мой «сейф» оказался пуст. Вообще ничего. Это было настолько неожиданно, что я распотрошил спасательный жилет и проверил все куски бальсы. После чего в ярости расшвырял их в разные стороны и следом отправил чехол из плотной материи. Правда, вскоре успокоился и сходил за ним, чтобы постелить на каменистой земле в тени, и собрал куски бальсы, чтобы сделать подушку и прилечь. Начал перебирать, где, кто и когда меня обкрал? Вариантов было слишком много, начиная от жены Ханако и слуги Горо и других слуг в разных замках и заканчивая матросом португальской каравеллы, который убирал мою каюту. Нихондзинам было запрещено находиться в кормовой части корабля и уж тем более приближаться к каютам комсостава. В любом случае я сделал кого-то очень богатым человеком. От этих мыслей голова распухла. Проблема была слишком большой, чтобы пытаться решить ее после бессонной ночи, и я плюнул на нее во всех смыслах слова, после чего сразу отрубился на распотрошенном спасательном жилете.
2
Разбудило меня солнце. Оно поднялось, тень сместилась, и мою руку начало припекать. Мне приснилось, что к ней очень медленно, тягуче подносят горящий факел. Я одернул ее и проснулся. Оказалось, что солнце перевалило через зенит, тень сместилась, и руку начали обжигать лучи. В тропиках стремно загорать. Полежал на солнцепёке с полчаса — и покрылся волдырями. Состояние спросонья было чумовое. Спать уже не хотелось, но веки упорно слипались.
Вспомнилось, как однажды зашел после полудня в мебельный магазин в Шанхае. В Китае с двенадцати до двух сиеста. Все спят, кто где может. В том числе и на кроватях, выставленных в мебельных салонах. Продавцы не обращают внимания. Единственное требование — разуться. В тот момент, когда я проходил мимо широченной кровати, на ней спали четыре человека разного пола и возраста. Точнее, крайняя слева девушка уже проснулась, но никак не могла встать. Миловидное узкое личико с закрытыми глазами было припухшим и с подтекшей тушью у правого глаза. На правой щеке красная отметина, наверное, след от руки, на которой лежала. Подушки в магазине не выдают, и я не видел, чтобы их приносили с собой. Не до конца продуман процесс отдыха. Девушка открыла глаза — и увидела перед собой улыбающегося лаовая, как китайцы называли иностранцев в двадцать первом веке. Не знаю, что она подумала: на лице за долю секунды сменилось несколько самых разных выражений. Для описания последнего, прилипшего на пару минут, у меня нашлось только слово «очумела».