— Про тысячу говорил серьезно, — признался он, но как-то не очень убедительно. — Вечером приплыву и куплю, как договорились. — После чего испуганно спросил: — Где моя джонка?
— Вон она, на берегу, — показал я на узкий пляжик на острова, куда гребцы вытащили нос джонки и расположились рядом с ней ан ночлег. — Сейчас пошлю человека, чтобы разбудил их.
— Не надо! — раздраженно отмахнулся Чжан Гуй, после чего сложило руки рупором у рта и проорал громче судового тифона: — Эй, бездельники! Просыпайтесь и плывите ко мне!
Повторять ему не пришлось. Гребцы вскочили мигом и полусонные метнулись к джонке. Наверное, когда хозяин был рядом, слова подкреплялись тумаками. При таком весе даже легкий удар может запросто превратить лицо в морду.
В кувшине еще осталось малость, поэтому я предложил купцу похмелиться.
— Нет, с тобой больше не буду пить, — категорично отказался он, но кувшин с остатками байцзю забрал вместе с одним ящиком опиума, заплатив, как ни странно, американскими долларами.
Наверное, по пути в Макао зальет горе самогоном. Ведь гребцы обязательно проболтаются, что какой-то гвайлоу перепил их хозяина, отомстят за тумаки. Ничего, как-нибудь переживет. Я точно знаю, что наша встреча не войдет в историю человечества, как день национального позора Поднебесной.
42
Начался день с неожиданной побудки и закончился так же. Если выбиваешься из обычного графика, лучше дотянуть до следующей ночи и наверстать сразу за две. Иначе начнется необычный график.
Я крепился до конца сиесты. Чтобы не заснуть, сплавал на остров, полазил по нему, узкому и длинному, густо поросшему деревьями и кустами. В будущем на островах в этом районе, не знаю точно именно про этот, будут курорты, так сказать, китайская здравница не для бедных. Проходишь мимо на контейнеровозе — и малехо завидуешь тем, кто валяется на пляже или возле бассейна. Сейчас он необитаем, хотя есть следы деятельности человека — много пней. Наверное, приплывают с соседних, большего размера и обжитых, заготовить лес, поохотиться или порыбачить. Вернувшись на шхуну, занялся бухгалтерией, чтобы точно знать, сколько подниму за этот рейс. Получалось нехило. Еще несколько рейсов — и можно отправляться в Европу на заслуженный безбедный отдых. Когда глаза начинали слипаться, прыгал за борт, отмахивал метров двести кролем, а потом возвращался брасом, медленно и спокойно, наслаждаясь теплой и очень соленой водой. Мои матросы уже проснулись, когда я сел в кресло-качалку и как-то незаметно убаюкал себя. Приснилась мне богиня Мацзу, которая медленно скользила по спокойному морю прямо на меня. Вот-вот она должна была приблизиться настолько, что смогу разглядеть ее лицо. Мне очень хотелось увидеть, какая она. Надеюсь, очень красивая, хотя обычно спасительницы, когда бог раздает внешность, стоят в очереди за уникальными способностями. Поль Фавро разбудил меня именно в тот момент, когда лицо Мацзу начало терять расплывчатость, прорисовываться.
— Две военные джонки, — испуганно доложил он, добавив с нотками вины: — Мы думали, что торговые Чжана Гуя, обещавшего в это время приплыть за товаром, — и закончил огорченно: — Предупреждал я, что не надо связываться с этим подонком!
Ветер был слишком слабый, чтобы попытаться удрать. Попутный погнал бы нас навстречу китайским воякам, а на курсе галфвинд, чтобы проскочить между двумя маленькими островками, расположенными восточнее, нас быстро догонят. Судя по испуганным лицам матросов-китайцев, сражаться они не хотели. Одно дело с пиратами, а другое — с собственными военными, которые, даже если проиграют, все равно всех вычислят на берегу и казнят.
— Занимайтесь своими делами. Мы мирные торговцы. Я постараюсь убедить в этом ваших чиновников, — объявил я экипажу, а Полю Фавро сказал: — Рано или поздно эта встреча должна была случиться. Проверим, как сработают мои амулеты.
— Какие амулеты? — поинтересовался он.
— Китайские, — короткое ответил я и, упреждая его следующий вопрос, объяснил: — Ты все равно не понимаешь иероглифы.
Командовал маленькой флотилией мой старый знакомый с буфаном тюлень на темно-синем шелковом халате. Звали его Ван Сяомэй. Мы с ним познакомились поближе на переходе из Гуанчжоу в Макао, куда он отвозил меня после встречи с Линем Цзэсюем.
— Какая приятная встреча! — искренне произнес я и, включив дурака, поинтересовался: — Вас прислал циньчай дачэнь?
— Нет, нам сказали, что на этой джонке находится опиум, ввоз которого запрещен в нашу страну, — ответил он.