Я не удержался еще раз и сообщил:
— Не напрягайтесь, он не понял намек.
Члены делегации дружно закивали, как китайский болванчик, и опять растянули губы до ушей в улыбках.
Кстати, такие фигурки можно встретить здесь во многих домах, изготовленными из разных материалов, по достатку. Они отгоняют злых духов. Обычно это старик с большущими ушами (признак удачной судьбы и легкого характера) и идиотской улыбкой. Согласно мифу, бог счастья Фу Шень превратил в болванчика злобного и вечно недовольного императора, который с тех пор кивками одобряет всё и вечно радуется.
— Что ты им сказал? — полюбопытствовал Джордж Эллиот.
— Объяснил, что такое скачки. Здесь нет такого развлечения, — ответил я.
Переводчик-китаец глянул на меня, как на единомышленника-юмориста.
Делегация была приглашена в каюту, где мы с контр-адмиралом сели по одну сторону стола, а Ци Шань по другую, поерзав на мягком стуле с непривычки. Помощник и переводчик встали позади него, первый справа, второй слева. Видимо, начальник туговат на одно ухо. Слуга в ливрее, которая запросто давала фору не только халатам китайцев, но и нашим сюртукам, потому что мы с Джорджем Эллиотом одевались скромно, поставил перед нами хрустальные бокалы и наполнил красным портвейном, дешевым и забористым. Контр-адмирал и в напитках ценил в первую очередь простоту.
Он поднял полный бокал и произнес тост:
— Предлагаю выпить за здоровье нашей королевы Виктории и вашего короля — как там его?
— Айсиньгёро Миньнин, — подсказал я.
Джордж Эллиот повторил, не сильно исковеркав. Переводил китаец, подправив часть ошибок гвайлоу, в том числе добавив целую череду обязательных прилагательных к титулу правителя, из-за чего его речь оказалась раза в три длиннее.
— Он правильно переводит? — засомневался контр-адмирал.
— Да, — подтвердил я, пояснив: — С учетом местных традиций.
После чего Джордж Эллиот, не дожидаясь, когда высокопоставленный парламентер изложит, зачем прибыл к нам, огласил условия, на которых может быть подписан мирный договор: выплата контрибуции в размере миллион двести тысяч фунтов стерлингов (шесть миллионов долларов) серебра за конфискованный опиум, открытие порта Кантон для свободной торговли с разумными пошлинами и передача острова Гонконг в вечное пользование, куда передислоцируется гарнизон из Динхая.
— Я передам ваши слова нашему…. хуанди Айсиньгёро Миньнину, но он послал нас для того, чтобы завести в вашем лице друга. Эта война не нужна ни вашей королеве, ни ему… — начал Ци Шань, рубя фразы, чтобы удобнее было переводить.
— Меня не интересует, зачем прислали тебя, — грубо оборвал Джордж Эллиот. — Я не собираюсь слушать красивые речи, на которые, как мне сказали, вы большие мастера. Я озвучил наши требования. Тебе их передадут и в письменном виде. Поторопитесь с ответом, иначе мои корабли уничтожат ваши береговые форты, войдут в реку и начнут обстрел городов, сначала этого, как его?
— Тяньцзинь, — подсказал я.
— Да, а потом другие, пока не добреемся до вашей столицы. Тогда вы станете сговорчивее, но и наши условия будут другими, более жесткими, — закончил он.
Все попытки Ци Шаня перевести разговор на обсуждение требований были отметены. Как я понял, контр-адмирал хотел побыстрее закончить разговор, потому что по натуре был человеком не воинственным и не слишком твердым.
— Подари в ответ китайскому императору четыре бутылки портвейна. Так им будет понятнее, — шепотом подсказал я.
Цифра четыре у китайцев звучит так же, как слово смерть. Подарить четыре предмета, пусть и очень дорогих — пожелать смерти.
— А что это значит? — поинтересовался он.
— Типа четырех всадников Апокалипсиса, — ответил я.
— О, как раз то, что надо! — радостно согласился Джордж Эллиот и приказал слуге принести вино.
На самом деле я считаю, что эта конная четверка — шаловливые детки в сравнение с такими же всадниками англосаксонского миропорядка. Надеюсь, хуанди Айсиньгёро Миньнин поймет намек. Не помню, уцелеет ли он сам во время Опиумных войн, но людей в его империи погибнет из-за англосаксов в разы больше, чем во время нашествия монголов, тоже далеко не ангелов.
64
Второй раунд переговоров прошел через день. На этот раз Ци Шань привез в подарок большой заварной чайник из трехцветного — белого, желтого и зеленого — фарфора сань-цай, причем внутрь были насыпаны зеленоватые жадеиты, как бы символизирующие зеленый чай. Джордж Эллиот не сумел скрыть удовольствие.
— Стоит на них наорать — и сразу становятся понятливыми! — усмехаясь, сказал он.