— Я делаю это не совсем не по своей воле.
Лесли часто заморгала и начала открывать рот в попытке что-то сказать, но, видимо, потеряла дар речи на несколько секунд, но потом лишь снова спросила:
— Что они с тобой сделали?
А почему бы не рассказать Лесли злодейский монолог о том, как она страдала и в итоге стала извергом? Конечно, у неё все куда веселее и менее трагично, но именно такие истории из фильмов в первую очередь приходят в голову.
— Сначала меня похитили за то, что я оказалась в нужном месте в нужное время и помогла вытащить психов из Аркхема. В итоге они сделали меня частью своей преступной шайки. Сюда меня отправили в качестве ключа от входа в департамент. И я оказалась идиоткой, раз не догадалась, что была всего лишь способом отвлечь тупых охранников. Я ведь всерьез считала, что босс думает, будто меня так никто и не раскусит. А сделать это пришлось, так как до этого я провинилась перед ним.
— Кто ваш босс? — первым делом поинтересовалась Лесли, что немного обидело.
— Я не сдам его.
— Почему?
— Не хочу.
Доктор Томпкинс все больше становилась похожа на человека, в мозгу которого сейчас происходит колоссальное количество процессов, так как полученная информация была, мягко говоря, необычной.
Внезапно женщина кинулась в сторону двери и выбежала за неё. Хейли даже не успела опомниться, но как только это удалось — бросилась за ней и подумала, что доктор окажется в опасности прежде, чем поняла, что дверь заперта. Чёрт…
«Лесли!», — кричала она, стучась в стекло двери. Конечно, это было бесполезно.
Чёрт! Чёрт! Чёрт!
Хейли била носками лакированных туфель по стене, желая тем самым снять напряжение. Не получилось.
И снова приходит осознание того, что сегодняшний вечер можно сильно приуменьшая назвать неудачным. Все так хорошо начиналось… Наверное, возможность лишь недолго подержать Джерома за руку была подарком судьбы перед наказанием за то, что она свернула на кривую дорожку.
Хейли садится на пол и прислоняется спиной к стене. Может, снова поплакать? Пожалеть себя, с горечью попрощаться с жизнью добропорядочного гражданина? Нет, на сегодня и так слишком много соплей и доказательств собственной ничтожности.
Поэтому девушка смеётся. Поначалу с трудом выдавливает из себя хохот, но потом он сам наполняет добрую часть полицейского участка.
Минут двадцать Хейли сидела у стены, глядя в одну точку на полу. Может, это была кровь, может, пролитый кофе. Отсутствие очков на носу позволило задаваться этим философским вопросом почти всё время. Выстрелы уже не были слышны, что было с одной стороны поводом не бояться за Лесли, а с другой — причиной волноваться о себе. Где Джером? Хельзингер? Гринвуд? Барбара? Не могли же они её бросить. Большую часть размышлений занял именно этот вопрос, внешне сопровождаемый шумным прерывистым сопением и нервным сминанием левого рукава синего пиджака.
Но скоро послышался звук, который обычно бывает, когда человек пытается попасть ключом в замочную скважину. Дверь слегка скрипнула и в лабораторию ворвался высокий мужчина в строгом костюме, держащий в руке пистолет. Так же он привлекал особое внимание кровью на лице. Неужели коп, выживший в этой бойне?
Хейли медленно, как какая-нибудь ведьма, сумасшедшая, или одержимая страшным существом героиня дешёвого боевика, повернула голову на полицейского.
— Советую не совершать глупых поступков, — почти убедительно проговорил коп.
Девушка усмехнулась, глядя в дуло пистолета, направленного на неё. Кажется, у её стресса наступила новая стадия под названием «Мне слишком хреново для того, чтобы отказаться от возможности вообразить себя бессмертной».
— Здрасте, — с грустным смирением произнесла Хейли и стала ждать, что же сделает этот коп, как долго он будет тыкать ей в лицо пушкой.
Вслед за этим человеком вбежала Ли и, шепнув что-то на ухо мужчине, принялась поднимать с пола Хейли.
Не увидев никакого сопротивления со стороны девушки, а напротив доверие к судмедэксперту, полицейский убрал пистолет и достал наручники.
Уверенность испарилась и наступило смирение. Скорее всего, просто появилось понимание, что «Маньяки» уже не вернутся. Джером за ней не вернётся. Хейли сама протянула руки, позволяя их заковать в эти чёртовы железяки, с непривычки кажущиеся жутко холодными.
Ужасное завершение прекрасного дня. Хейли в сопровождении копа направляется в компанию психов, бомжей, хулиганов и прочих. Перед уходом она виновато смотрела на Лесли.
***
«Да я сам просто псих, раз позволил этой девчонке стать частью нашей команды», — мысленно сокрушается Галаван.
«Идиотка», — закатывает глаза Джером.
Он убил чертову тучу невинных людей, комиссара полиции Готэма и ненавистного Гринвуда. Куда-то пропал Хельзингер. Теперь психов только двое, и если вышеуказанные факты радуют, то исчезновение Хейли потрепало его нервы. Они вспомнили о ней тогда, когда времени оставалось в обрез. Девушка не пришла к ним, а драгоценные минуты на её поиски тратить никто не стал.
— Нам не нужно, чтобы у копов был тот, кто располагает информацией, — тщательно скрывая раздражение, декламирует Галаван.
К ней нет жгучей ненависти, но и симпатией отсутствие желания убить назвать трудно. Эта девчонка сейчас точно сидит за решёткой и ждёт допроса. Она стала причиной проблемы, из-за которой её придётся… Да, убить. Завтра они пойдут в участок и прикончат дока, чтобы та не проболталась о том, кто начал всю чертовщину в Готэме.
«Ну и славно. Сама виновата», — думает Валеска, а вслух тихо смеётся и изредка соглашается с шагами алгоритма убийства девушки.
========== Часть 6 ==========
Хейли более чем не весело. Какого-то чёрта её не допросили сразу же после того, как поймали. Она не закрыла глаз ни разу за всю ночь, проведённую за железными прутьями. Это мешал сделать страх, так как её посадили с пятью алкашами-бомжами, устроившими беспорядок возле самой элитной мусорки Готэма. Не то, чтобы док имела что-то против бомжей, но терять бдительность ей не позволял инстинкт самосохранения.
Но этот страх занимал всего около пятнадцати процентов причин бессонницы девушки. Пятью процентами была головная боль, явно на нервной почве, а остальными восьмьюдесятью — злость. Гнев и ненависть в душе, прожигающие насквозь каждый нерв в организме. Она не злилась на Ли за то, что та её удержала в лаборатории, нет. И не на, как оказалось, детектива Джеймса Гордона, а по-совместительству возлюбленного доктора Томпкинс, который так быстро усадил её в клетку. А так же не на своих коллег, которые не сделали ничего, чтобы найти её и забрать с собой. Хейли злится на себя за то, что своей слабостью и простодушностью, снова вырвавшимися из недр души и захватившими власть над её поступками, сама позволила сделать Лесли, её хахалю и «Маньякам» то, за что можно было бы злиться. А ведь ещё прошлым утром они с Джеромом угнали машину и устроили разгром на дороге, а инициатором этого была именно она…
Джером… Чёрт возьми, Хейли как последняя идиотка ждёт, что он придёт за ней. Что вот-вот к камере подойдёт человек в полицейской форме, его голова будет опущена и вдруг из-под фуражки послышится знакомый смех. Это так глупо, так в её характере и не в характере рыжего психа, что Хейли невольно кривится.
Кстати, около часа назад, как только закипела жизнь в участке, к ней пришла Лесли. За что девушка полюбила её ещё больше, так это за то, что она не ругалась на неё, или наоборот не просила прощения за то, что сдала копу, а просто сказала «Это не допрос, поэтому единственное, что я у тебя спрошу — как твои дела». Общение с Ли и разговоры о психопатах и Аркхеме (они ведь с недавних пор коллеги, как-никак) скрасили около двадцати минут за решёткой. Напоследок женщина внимательно осмотрела её руки, голову и попросила сделать различные движения ногами, объяснив это тем, что в стрессовой ситуации человек может получить ужасную травму и даже не заметить этого. Слава Богу, не обнаружилось ни переломов, ни дыр от пуль в животе.