Пока шли, Рен буквально чувствовал на себе сотни взглядов. Не враждебные, не любопытные даже. Они будто скользили по телу водорослями в заросшем пруду — вроде бы и безучастно, но то и гляди, утянут на дно. Перед глазами ярко встало воспоминание, как дроиды разбирали своего менее удачливого собрата «на органы».
Этот мир так живёт, внезапно понял Рен. Без злобы, но и без жалости. Павшие служат живым, и те послужат, когда придёт срок. Все честно. Безысходно. Обречённо.
Стоило жёлтой двери захлопнуться за ним, Рен сорвал с головы шлем. Тоска и беспокойство, что фоново преследовали его на территории кладбища кораблей, здесь усилились стократ.
— Кайло… — Брат понял без слов, да и Хану объяснять не нужно было. Они выхватили бластеры почти одновременно, заняли позиции по обе стороны от него. Рен опустился на колени и погрузился в Силу. Возмущение расходилось, как круги по воде, — от замка Маз.
Люди… Много людей боятся… Другие угрожают. Агрессия и страх. И вдруг: надежда! Будто бы перед обреченными на смерть явилось чудо, призванное спасти их. Надежда зазвенела высокой нотой, а потом резко оборвалась, сменившись печалью, горем, протестом. Рен сосредоточился сильнее и ощутил знакомые колебания в Силе. Рей!
Кайло вскрикнул, ощутив то же, что и он, и бросился бегом к замку. Рен повалился на землю мешком.
— Что?! — Хан не понял.
— Орден. — Прохрипел Рен, поднимаясь через силу. — Рей у них.
========== Предательство ==========
Армитадж Хакс ненавидел женщин. Нет, не так. Армитадж Хакс ненавидел и презирал женщин. И свою работу. Он определённо ненавидел свою работу, презирал подчинённых и до икоты боялся начальника. На самом деле, проще было перечислить, по поводу чего Армитадж Хакс не испытывал ненависти, презрения и других деструктивных эмоций. Армитадж Хакс любил командовать, рисовать и стрелять, однако, заниматься этим ему выпадало крайне редко. Несмотря на формально высокое звание, — бывшие сокурсники удавились бы от зависти, ведь не каждый к двадцати пяти до капитанских погон сумел дослужиться, — он действительно был мальчиком на побегушках. Слова, брошенные Фазмой, жгли его похлеще плазменного резака, именно потому что были правдой.
В Первый Орден Армитадж Хакс пришёл сам, — с треском вылетев с последнего курса Военной Академии. После громкого процесса над его отцом, получившим пожизненное, ректор лично указал Арми на дверь. И бывший отличник учебы, громко этой самой дверью хлопнув, отправился наниматься в террористы. Первый орден уже тогда только так и называли.
Брендол Хакс продержался дольше большинства бывших имперцев, сумел выторговать у Новой республики военную пенсию, устроил сына на учебу и, вплоть до того самого гребанного процесса, что сломала жизни им обоим, жил припеваючи с очередной молодой горничной (лет где-то с двенадцати Арми перестал запоминать их имена, называя всех одинаково, «мадам»). После смерти жены старший Хакс даже перестал скрывать свои многочисленные связи, заодно рассказав Арми, что его матерью была очередная «мадам», у которой самым прискорбным образом просрочился имплант. Остальных Брендол, по его собственным словам, проверял гораздо более тщательно, но Армитадж до сих пор внутренне содрогался при виде очередного рыжего человека, — мало ли за кем из своих многочисленных любовниц бывший комендант не уследил. А после курса генетики Арми и подавно параноиком стал: цвет волос у его гипотетического брата или сестры мог быть абсолютно любой. Тогда он пообещал себе, что не ляжет в постель с женщиной, не получив предварительно от нее результаты генетической экспертизы. Правда, до этого пока ещё ни разу не доходило, — желающих не находилось.
Так что, к своим двадцати пяти годам Армитадж Хакс убедил себя, что от женщин только зло, и ему все вот это не нужно. Хоть иногда и хотелось. А последнее время хотелось особенно сильно. От того и презрение с ненавистью на новый уровень вышли.
Капитан Фазма стала для Армитаджа Хакса личным кошмаром. Мало того, что она во всем, буквально во всем, была лучше его (несмотря на то, что была женщиной, а женщины, как говорил отец, — жалкие создания, годные только мужские прихоти удовлетворять); мало того, что Сноук ценил её значительно больше и постоянно ставил её Арми в пример; мало того, что подчиненные её уважали и боялись, а над ним лишь смеялись. После десятого, тщательнейшим образом уничтоженного портрета, Армитадж Хакс признался себе, что впервые, невыносимо сильно, захотел женщину. Да не просто женщину, а ту, что глубоко его презирала.
Однако, если раньше она, по крайней мере этого не афишировала, то сейчас высказалась, унизив привселюдно. И хоть, вероятнее всего, кроме девчонки, которую Фазма хрен знает зачем протащила к Сноуку, слов про трон и сияющую задницу Верховного лидера никто не слышал, Армитаджу казалось, что на него с презрением смотрели все, кто в тот момент находился в ангаре.
Просто так унижение Армитадж Хакс сносить не собирался, поэтому, стоило за Фазмой закрыться дверям офицерского лифта, как он опрометью бросился к техническому. Хакс знал: Сноук ошибок не прощает. И за неизвестную девицу вместо двух искомых форсюзеров он Фазму по голове не погладит.
Спрятавшись в технической нише, через которую можно было попасть в зал, Хакс видел и слышал все, что там происходило. И хоть ему не понравилось, категорически не понравилось, как у него перехватило дыхание, когда Фазма едва не свалилась в шахту, и как кулаки сжались сами собой, когда девица закричала нечеловечески, а потом рухнула на пол, как сломанная кукла, Хакс ретировался из потайной ниши с мыслью: вот его шанс доказать всем, — себе самому, Сноуку, Фазме, — что он чего-то стоит. Нужно лишь отловить криффовых сыновей Леи Органы и Хана Соло. А на этот счёт у Армитаджа Хакса имелись идеи. Нужно было лишь незаметно попасть на Такодану.
Армитадж сообщил на мостике, что будет заниматься инвентаризацией (которую он уже сто лет, как провёл) и ушёл к себе, — готовиться. Собрал все нужное и спустя час уже снова был в ангаре. Взял самый обшарпанный шаттл без опознавательных знаков и, сославшись на все ту же инвентаризацию, стартовал на Такодану.
Спустя несколько часов, на зеленой планете приземлился наёмник с татуировками на лице (хоть раз реально пригодились умения и водорастворимые краски). Страшно довольный собой Армитадж Хакс посадил своё корыто подальше, проверил внушительный арсенал оружия, и отправился к замку Маз Канаты.
Однако, стоило ему отойти от шаттла, как небывалое везение, что сопутствовало ему с того момента, как он отправился подглядывать за докладом Фазмы, улетучилось: зеленую планету накрыл тропический ливень.
***
— Что чумазый господин изволит? — притворная участливость хозяйки заставила его вздрогнуть. Он промолчал, только сильнее закутался в плащ. На стойку перед ним осыпалось несколько комочков земли. Маз Каната дернула его за полу одеяния. — Слышь, парень, ты что здесь забыл?
Притворство испарилось — как и не бывало. Хакс криво усмехнулся, — вот они женщины, меркантильные создания, — и бросил на стойку несколько железных кредитов.
— Выпить хочу.
Маз хмыкнула, выразительно взглянув на него, и махнув бармену, мол, «я сама», не торопясь зашла за стойку и, забравшись на специальную стремянку, насмешливо провозгласила:
— Два по сто, в одну посуду, да, парень? Или ты не знаешь, почем нынче виски?
«Раскусила, старая дрянь», — панически подумал Хакс, ведь он не пил с веселых студенческих деньков и действительно не знал, почем нынче пойло. Он начал паниковать, но с намеченного пути не свернул, — пускай думает, что он здесь надолго, — и кивнул хмуро.
— Я жду кое-кого, — забросил паническую удочку, когда хозяйка, неопределенно хмыкнув, налила ему целый стакан янтарной жидкости. И глотнув, — слишком много с перепугу, — добавил, давясь слезами и кашлем — Хана Соло.