Потом они часами болтали, и тут мадам де Помпадур проявляла ценнейшее качество в его глазах — она умела быть остроумной. Раньше королевские любовницы шутили редко, а королева и того реже, и ему неведомы были те особенно упоительные отношения, в которых физическая близость соединялась с весельем. Весь смех в его жизни исходил от мужчин, особенно от Ришелье и Морепа. Король был большой любитель поддразнить своих подруг и, бывало, читал им шутливые проповеди о целомудрии и воздержании, но сестер де Майи 'это нисколько не забавляло. Зато с мадам де Помпадур он мог хохотать до упаду. Болтовня была главным развлечением в тот век — бойкая, пикантная, шутливая, могла продолжаться часами, а то и ночи напролет. И в этом маркиза была настоящая мастерица. Она знала сотни историй и, чтобы его повеселить, она читала донесения парижской полиции — нечто вроде нынешней желтой прессы — и рассказывала все занимательные новости, кроме того она прочитывала массу частных писем, изъятых на почте, и их содержание наверняка служило источником множества шуток (надо заметить, что существование цензуры ни для кого не было тайной). Если королю хотелось послушать музыку, то никто не играл и не пел лучше маркизы. Она всегда носила в памяти целые пьесы и могла часами декламировать монологи. Театра он никогда особенно не любил, но она заинтересовала его и театром. Мадам де Помпадур была идеальной устроительницей и участницей ужинов короля — несколько родственных по духу приятелей, никаких сюрпризов и новых лиц — и вносила лишь ей присущую легкость и веселость.
Как ни печально, единственное, что не было совершенно в их союзе — это его сексуальная сторона. Людовик XV, как всякий Бурбон, отличался пылким темпераментом, а мадам Помпадур была женщиной физически холодной. У нее не хватало сил для непрестанных любовных игр, они слишком ее утомляли. Она старалась подстегнуть себя всякими знахарскими средствами, чтобы достойно отвечать на порывы короля — так страшило ее, что рано или поздно он догадается о ее тайной слабости. Но это только расстраивало ее здоровье. Мадам дю Оссе, ее камеристка, поговорила об этом с герцогиней де Бранка — с «большой герцогиней», как ее называли, чтобы отличать от жены ее пасынка, «маленькой герцогини».
— Это никуда не годится, она питается одной ванилью, сельдереем и трюфелями.
— Я заметила, — сказала герцогиня, — и сейчас ей задам, вот увидите!
Они вошли к мадам де Помпадур и принялись ее отчитывать. Та разрыдалась. Камеристка заперла дверь, it маркиза созналась мадам де Бранка: