Королева относилась к мадам де Помпадур не плохо, а даже наоборот. Разумеется, она не могла допустить ее к религиозной жизни Версаля, но театр был совсем другое дело. Поэтому королева пошла на маленькую сделку. Один из старых ее друзей, господин де Ла Мот, заслуживал, по ее мнению, маршальского чина. Возражений быть не могло, и король вручил де Ла Моту маршальский жезл, в ответ на что королева, новоиспеченный маршал с госпожой маршальшей и чета де Люинь посетили ближайшее представление маленького театра. Пьесу выбрал сам король. Это оказался «Модный предрассудок» — выбор, пожалуй, не самый тактичный, так как пьеса насмехалась над супружеской любовью. Но это была легчайшая из легких комедий, мадам де Помпадур безупречно сыграла трудную роль, и никого как будто спектакль не задел. Когда он кончился, те же актеры исполнили небольшую оперу, «Вакх и Эригона». Герцог де Люинь записал в дневнике, что мадам де Помпадур выступила просто отлично, и голос у нее хоть и небольшой, но прелестный. Следующее место он отвел «большой» герцогине де Бранка, впрочем, сильно уступавшей звезде труппы. Что до господина де Куртанво, то он мог стать танцовщиком в балете хоть сейчас.
Воодушевленные артисты шли от одного успеха к другому. Вскоре им понадобилась сцена и зрительный зал побольше. В 1748 году, пока двор пребывал в Фонтенбло, в Версале у подножия Посольской лестницы, которая вела в парадные покои северного крыла дворца, соорудили новый театр. Но поскольку дважды в год эта лестница использовалась для определенных дипломатических церемоний, а также для шествия рыцарей ордена Святого Духа, то театр построили из разборных секций. Он разбирался за четырнадцать часов и снова собирался за двенадцать. Сохранилась гуашь Кошена с изображением этого серебристо-голубого театрика. На сцене — мадам де Помпадур и виконт де Роган, они поют в опере «Асис и Галатея», маркиза в широчайшей юбке белой тафты, расшитой камышами, раковинами, фонтанами, в бледно-розовом корсаже с драпировками зеленого газа. В зрительном зале король и его приближенные, в руках у них листки с либретто оперы. В оркестре виден принц де Домб с голубой орденской лентой на груди, он дудит в большой фагот. В течение следующего года в театре было поставлено немало ярких спектаклей, притом с большим успехом. Особенно удавались комедии, на трагедиях же король склонен был позевывать. После постановки под названием «Принц де Нуази», в которой мадам де Помпадур, одетая прекрасным принцем — впрочем, очень благопристойно, показывая ноги не больше, чем в костюме для верховой езды, — исполнила заглавную роль, Его величество, человек крайне сдержанный, поцеловал ее у всех на глазах и сказал: «Вы самая восхитительная женщина Франции».
Но не всегда все шло так безоблачно. Во время представления «Танкреда» король получил известие, что согласно его строжайшему приказу английский принц Карл Эдуард арестован у входа в парижскую Оперу и препровожден в Венсен (одна из статей договора, заключенного в Экс-ля-Шапель, гласила, что этот принц должен покинуть территорию Франции. Он же отказался уехать добровольно, и Людовику XV пришлось выслать его). Красавчик-принц Чарли был любимым героем французов, так что вечер был для всех совершенно испорчен.
Потом настал ужасный день, когда принц де Домб отложил свой фагот и убил на дуэли господина де Куаньи, одного из лучших актеров театра мадам де Помпадур. Погибший был также ближайшим другом короля. Король услышал эту новость во время церемонии пробуждения, велел отменить охоту и на-правился прямо к маркизе. Когда он выходил от нее, глаза его были красны от слез. Но винить принца де Домба было не в чем. Куаньи проиграл ему кучу денег, разозлился и сказал: «Только ублюдку может так повезти». Он попал почти в точку, так как Домб приходился внуком Людовику XIV и мадам де Монтеспан. Тот сначала промолчал, но когда игра была окончена, шепнул Куаньи, что будет ждать его на рассвете на берегу реки ниже Пасси. Театральные спектакли тоже отменили, и мадам де Помпадур целую неделю промучилась от мигрени.
Вскоре сильный запах мускуса в покоях короля сказал всем, что Его превосходительство герцог де Ришелье вернулся с войны. Он явился с жезлом в руках — маршалом Франции — и попал в особенную милость короля, потому что сумел завоевать Парму, которая очень пригодилась для мадам инфанты за неимением лучшего. Она, конечно, мечтала о королевском троне, но все же править в Парме было лучше, чем прозябать женой младшего принца при испанском дворе. Так что они с мужем были очень рады великому герцогству Пармскому. Пока Ришелье был в походе, маркиза писала ему самые дружеские записки. «Я с большим нетерпением жду Вашего возвращения, пусть же оно наступит поскорее», и в том же духе. Может быть, она надеялась, что теперь он станет относиться к ней получше. Но ее ждало разочарование.