Часть вторая
РАССТРОЕННЫЙ РОЯЛЬ
…64-546-76-5151-576-54-64-3-131-21-546-465-488-7-45-131-54-46-11-48-315…
…установлен маршрут следования специального состава из Парижа в Москву…
Глава 6
СВОБОДНЫЙ ПОЛЕТ
Новизна и прелесть новой парижской жизни недолго радовали Гали. Прошел почти год, и мадам Легаре стало «тесновато» во Франции — душа стремилась увидеть иные города и страны. Пьер это чувствовал.
Однажды, собираясь навестить отделение своей фирмы в Праге, он предложил Гали составить ему компанию.
— Удивительный, сказочный город, ты получишь массу удовольствия, дорогая.
Гали не возражала. Остановились они в «Савое», изысканном отеле, уютно вписавшемся в Малу Страну — самый барочный квартал Праги. Где улицы и переулочки располагают к бесцельным прогулкам по городу. Отель пользуется бешеной популярностью у звезд и помнит Тину Тернер и Элтона Джона. Пьер признался, что снял номер в этом отеле исключительно ради Гали.
— Мне как-то безразлично — мраморная у меня ванная или нет.
И выпустил любимую в свободный полет. Сначала Гали решила поводить носом по музеям, но очень быстро поняла, что ничего подобного уровню Эрмитажа, Третьяковки и, само собой, Лувра здесь нет. Ближе всего оказался дворец Шетрнберга, где среди работ Гойи, Эль Греко и Ван Дейка она увидела приличную коллекцию православных икон. Купив каталог, она решила перекусить, а потом навестить дворец выставок. Из кафе Гали вышла полуголодная и злая. То, что в меню называлось «кофе», даже отдаленно не напоминало достойный напиток. Вечером Легаре сконфуженно начнет оправдываться: «Я забыл предупредить тебя, дорогая. Кофе в Праге варить не умеют, на это указывают даже некоторые путеводители». Гали не рискнула экспериментировать с принятием пищи и, спустившись в метро, поехала во дворец выставок. Бывший торговый склад — здание, когда-то считавшееся модернистским, — предлагал любителям искусства на выбор — чешское и французское. Гали интересовали прежде всего постимпрессионисты и скульптуры Родена. Последних она насчитала около десятка. Щедрый Огюст подарил их Чехии в 1902 году, после очередной выставки. Вообще-то Роден не представлял абсолютно никакого профессионального интереса для бизнеса Гали. Иконы — другое дело. Тем не менее чем-то он притягивал ее сознание (не скажем — душу). И Гали знала, что часть работ, причем весьма известных, находятся в музее Алжира, куда она тоже собиралась съездить.
За день до возвращения в Париж Пьер и Гали прогуливались по Карлову мосту. Легаре, который любил Прагу и вполне мог бы зарабатывать, обслуживая туристов, водил Гали от скульптуры к скульптуре.
— Святой Ян Непомуцкий, покровитель утопающих. Видишь, как блестит фигурка на пьедестале? Она отполирована тысячей рук — кто дотронется, у того исполнятся все желания. Кстати, это единственная подлинная бронзовая статуя на мосту.
— Как это?
— Почти все эти замечательные фигуры — копии. Считается, что на воздухе мрамор крошится, а бронза — зеленеет. Вот и переезжают в Лапидарий подлинники, а на их месте появляются копии.
— Не понимаю. Патина — это так благородно. И потом, именно так узнается подлинное произведение искусства.
В чем, в чем, а в подобных вещах Гали разбиралась великолепно.
— Хорошо, дорогая. Не сердись, вот тебе мраморный святой Филипп Бениций. Далее — святой Августин.
Святой Августин… Имя из полузабытого детства, запретные игры с сестрой… Августин на Карловом мосту отличался от терзаемого искушением робкого святого со старинной гравюры. Пылающий непримиримой ненавистью к еретикам, здешний Августин неистово попирал ногами еретические книги.
— Интересно, что помогло святому дойти до жизни такой?
Гали остановилась и потрогала негодующую ступню Августина.
— Тебя так волнует блаженный Августин?
— Так. Ничего особенного. Как я соскучилась по Парижу, Пьер.
Но и в Париже ей порой становилось тесно — хотелось движения. Увидеть мир и себя показать. Гали давно поняла, что одним коридором Москва — Париж и обратно она не ограничится. Ее бизнес достоин большего. Гали умела сочетать приятное с полезным, и все же первые порывы ее ненасытной натуры были вызваны жаждой познания. Ей пока хватало Франции как Европы, но душа стремилась на Восток, туда, где стоит вечный город Иерусалим, цветет Гефсиманский сад; там, как говорила мама, — их историческая родина. Что тянуло Гали в Израиль? Зов предков? Голос крови? Надежда найти спасшегося от рук Моисея Золотого Тельца, причем — в подлиннике? Она и сама не знала, но желание ее росло, будоражило, и наконец Гали попросила Легаре купить ей тур в Израиль.