Гроза бушевала. Мы стояли у стены незнакомого дома. Цвета зданий поблекли, под дождем все стало бледно-серым и, казалось, вот-вот растает.
— Нам нужны жестокие боги, — сказала Сыла, словно говорила сама с собой, — очень страшные боги.
Она гневно выдохнула.
— У тебя есть деньги? — спросила она.
— Есть немного.
— И у меня немного есть. Пошли выпьем… Заведения на твоей улице открыты. Есть не будем, закажем только закуску.
Мы пошли под навесом. На улице было тихо, большинство забегаловок пустовали, потому что было еще рано. Мы вошли в одну из таверн с мощеным садиком под жестяной крышей и деревянными столами без скатертей. Дождь немного утих.
— Давай не пойдем внутрь, — сказала Сыла, — пусть накроют здесь один из столов… Я не выдержу сидеть в закрытом пространстве.
Я сказал официанту, который подошел нас поприветствовать:
— Пожалуйста, не могли бы вы накрыть нам один из столов под навесом? Мы сядем здесь.
— Вы замерзнете, — недовольно сказал официант, поскольку мы нагружали его дополнительной работой.
— Не замерзнем, — сказал я.
— Ладно, — нехотя ответил официант.
Он принес скатерть и расстелил ее на столе, а я заказал две двойных ракы, сыр, пилаки и салат из помидоров. Официант состроил гримасу, словно говоря: «И вы беспокоите меня из-за такой мелочи?»
Я разбавил выпивку. Мы наблюдали, как ракы белеет от воды. Сыла выпила почти половину стакана залпом. Мы слушали стук капель, падающих на жестяную крышу. Было холодно. Вода капала с карниза на бетон, образуя небольшие лужи.
— Ты живешь на этой улице? — спросила она.
— Вон в том здании через дорогу.
— Красивый дом…
Мы пили в тишине. Смеркалось.
— Хорошая комната?
— Неплохая.
— Есть обогреватель?
— Да… Такой старомодный, ребристый.
Мы помолчали.
— Давай зайдем к тебе, — сказала она, — интересно, как ты живешь.
Мы поднялись по лестнице, никого не встретив, в комнате было тепло и сумрачно, за окнами капало. Когда я потянулся, чтобы включить свет, она сказала: «Не надо».
Она сняла пальто. Потом свитер. Потом рубашку. Затем ботинки и джинсы… Затем завела руки за спину и сняла лифчик…
У нее было стройное и изящное тело. Мускулистые длинные ноги и руки с очерченными мышцами. Живот плоский и подтянутый. Ее маленькие груди были приподняты, соски в полумраке казались черными как смоль.
Она легла на кровать.
Я тоже быстро разделся.
Сыла набросилась почти свирепо, ее руки и ноги оказались неожиданно сильными. Она толкнула меня на кровать и села на меня верхом. Она не говорила, чего ей хочется, не издавала ни звука, лишь оплетала меня руками и ногами. Я был удивлен. И просто доверил себя ей. Она занималась любовью очень жестко, так, как я не привык. Она опалила мою душу. Через некоторое время нам удалось найти общий ритм. В этот момент по моему телу начало распространяться незнакомое удовольствие, смешанное с болью, обжигающее. Ее тело напоминало плеть, я нашел эту его особенность одновременно странной и удивительно привлекательной.
Она не разговаривала во время секса и держала глаза закрытыми.
Стемнело. По-прежнему шел дождь. Мы включили свет в ванной и оставили дверь открытой. Когда она лежала на спине, свет падал бликами на ее гладкую кожу и тело светилось в полумраке. Очень красиво.
Было довольно поздно, когда мы наконец остановились. Она лежала, закрыв глаза. Затем она улыбнулась и спросила: «Тебе же нигде не больно?» Видимо, она уже не раз переживала подобный опыт, для нее это была рутина. Я подумал, что она, должно быть, каждый раз задает мужчинам один и тот же вопрос. И почему-то разозлился.
— Ты женщина, это я должен спрашивать тебя.
Она ничего не ответила.
Я резко повернулся, крепко схватил ее за запястья и прижал к кровати. Она попыталась вырваться, но не хватило сил.
— Ты женщина, — сказал я. — Теперь скажи это: я — женщина.
— Фазыл… ты с ума сошел? Фазыл…
— Говори: я — женщина.
— Фазыл… ты меня пугаешь.
— Я — женщина.
Она усмехнулась:
— Я — женщина… Доволен? Мне что, нужно что-то сказать, чтобы убедить тебя, что я женщина?
Я отпустил ее.
— Псих… Посмотри на мои руки… Чего ты взбеленился?
— Была ошибка в распределении ролей, я ее исправил.
Я был доволен тем, что сделал, рассмеялся, она тоже.
— Не найдется сигаретки?
— Ты куришь?
— Иногда… Сейчас смерть как хочется.
— У меня нет, но не составит труда найти.
— Брось, не надо.
После этого я принял решение держать хотя бы одну сигарету в комнате.