Как бы оно ни было, такова моя работа.
Раздаётся стук в дверь, тихий скрип шарниров, а затем я чувствую тепло и твёрдость позади себя. Слабый, но опьяняющий намёк на одеколон, скрип кожи. Руки на моей талии. Губы на шее. Дыхание на моей коже.
Я не смею возбуждаться, не смею дышать от страха, не смею отстраниться.
Сильные, твёрдые, накаченные руки поворачивают меня на месте, а указательный палец касается моего подбородка и поднимает лицо. Он ловит мой пристальный взгляд. Я не могу дышать, не смею, мне не было дано разрешение.
— Ты красивее, чем когда-либо, Икс, — произносит глубокий, ровный, благородный голос, похожий на мурлыканье точно настроенного двигателя.
— Спасибо, Калеб, — мой голос тих и осторожен. Мои слова тщательно подобраны и аккуратны.
— Виски,— команда прозвучала шёпотом, едва слышно.
Я знаю, какой ты любишь: стакан, ограненный кристаллами, один кубик льда, густая янтарная жидкость не должна доходить дюйма до края. Я предлагаю стакан и жду, опустив глаза и держа руки за спиной.
— Ты была слишком жестока с Джонатоном.
— Со всем почтением, я не согласна.
— Его отец ожидает результатов.
Я ощетиниваюсь, и это не остается незамеченным:
— Я когда-либо не достигала результатов?
—Ты послала его подальше менее чем через час.
— Он не был готов. Ему надо было показать его недостатки. Он должен понимать, сколькому нужно научиться.
— Возможно, ты права.
Лёд звенит, и я беру пустой стакан, ставлю его в сторону, заставляю себя оставаться на месте, вынуждаю себя продолжать дышать и напоминаю, что должна повиноваться.
— Я пришёл сюда не для того, чтобы обсудить Джонатана Картрайта.
— Предполагаю, что нет.
Мне не нужно было говорить это. Я пожалела о сказанном, как только слова слетели с губ.
Мои запястья стукнулись друг об друга от его сокрушительной хватки. Жёсткие тёмные глаза находят мои пронзительные и испуганные.
— Предполагаешь, что нет?
Мне следовало бы попросить прощения, но я лучше знаю. Поднимаю свой подбородок и встречаю эти холодные, жестокие, умные тёмные глаза.
— Вы знаете, что я буду выполнять наш договор. Это всё, что я имела в виду.
— Нет, это не всё, что ты имела в виду, — рука проходит сквозь искусно взъерошенные чёрные волосы. — Скажи мне, что ты действительно имела в виду, Икс.
Я с трудом сглотнула:
— Вы здесь для того чтобы получить то, что всегда хотите, когда навещаете меня.
— Что именно? — тёплый палец касается моей ключицы, сползает в вырез декольте. — Скажи мне, чего же я хочу.
— Меня, — прошептала я так тихо, что даже стены не услышали.
— Верно, — моя кожа горит там, где его сильный палец с ухоженным ногтём проводит линию до моего плеча. — Порой ты испытываешь моё терпение.
Я стою неподвижно, даже не дыша. Его дыхание касается моей шеи, он горячо фыркает мне в затылок, а его пальцы играют с застёжкой платья.
— Знаю, — отвечаю я.
А затем, когда я ожидаю, что молния скользнёт вниз по моему позвоночнику, жар его тела и горячее дыхание, пронизанное нотками виски, внезапно исчезает. И одно единственное слово опаляет мою душу:
— Раздевайся.
Мой язык касается сухих губ и лёгкие сжимаются, протестуя отсутствию воздуха. Руки дрожат. Я знаю, что от меня ожидают, и не могу, не смею оказывать сопротивление или протест. И... какая-то часть меня не хочет этого делать. Но я хочу... хочу свободы выбора.
Я слишком долго колебалась.
— Икс. Я сказал... раздевайся.
Молния скользит вниз между моими лопатками.
— Покажи мне свою кожу.
Я опускаю застёжку-молнию вниз к её началу, напротив основы моего позвоночника. Сильные, настойчивые руки помогают мне снять платье с плеч, стягивают его с рук, и затем оно плавно спадает на пол к моим ногам. Это вся помощь, которую я получу. Я знаю на основе своего большого опыта, что должна сделать маленькое шоу из своих следующих действий.
Я поворачиваю голову и вижу загорелую кожу и вечную двухдневную щетину на красивом, сильном подбородке. Острые скулы, твёрдые тонкие губы, чёрные глаза-омуты, глаза, что источают желание. Мои волосы перекинуты на одно плечо. Я поднимаю колено, ставлю голые пальчики ног на блестящий дуб, поджимаю плечи, показывая взглядом свою уязвимость. Сделав глубокий вдох, растёгиваю лифчик, позволяя ему упасть.