— Давай перейдем в гостиную, — предложила я. — Там мы сможем спокойно поговорить. — Меня поразило то, что он ничего не сказал мне на это, ничего не спросил и молча последовал за мной. Он сел в одно из маленьких изящных кресел, словно не замечая собак, которые старались запрыгнуть ему на колени. Его глаза поблескивали за полуприкрытыми веками, а губы сложились в чуть ироническую улыбку. Я не могла понять, что это означает. Столь необычное для него спокойствие, похоже, предвещало бурю. Мне показалось, что будет лучше, если я сразу же, открыто, без всяких объяснений и оправданий объявлю ему о своих планах. Я устроилась в кресле напротив.
— Я уезжаю в Париж, — сказала я торопливо. — И не знаю, когда вернусь обратно. Мне не хотелось бы сейчас скандала со слезами и…
— Этого мне тоже не хотелось бы.
Его слова прозвучали так неожиданно, что я пришла в замешательство и замолчала. На лице князя Долгорукого появилась широкая улыбка.
— Неужели я сумел наконец по-настоящему удивить тебя? Подожди, сейчас ты удивишься еще сильнее. — Я уже давно не видела его таким довольным собой. — Если когда-то я привез тебя в Санкт-Петербург, то сейчас тебе предстоит взять меня с собой в Париж. Подожди, голубушка, дай мне договорить. Император сообщил мне о твоих планах совершить путешествие и великодушно предоставил отпуск, чтобы я мог сопровождать тебя. Ему известно, что я настроен против Бонапарта. Ты, конечно, знаешь императора Александра, но не так хорошо, как я. Он вовсе не так уж безмерно очарован своим новым другом, как это может показаться. Я еду в Париж в качестве частного лица, пока император не прислал туда посла и дипломатов. И, как независимое лицо, буду пересылать императору свои наблюдения и твои, душенька, тоже.
— Ты собираешься ехать в Париж?! — Я была озадачена услышанным. — Но ведь Бонапарт припомнит тебе ту встречу и разговор с ним незадолго до Аустерлица. Он не прощает подобных вещей и вряд ли позволит тебе надолго задержаться в Париже.
Однако князь Долгорукий не принял моих возражений всерьез.
— В настоящее время Бонапарт обожает всех русских, в том числе и меня. В Тильзите он меня узнал и вел себя чрезвычайно дружелюбно. Сейчас он из кожи вон лезет, чтобы сделать союз между Россией и Францией как можно более прочным. Даже если он испытывает лично ко мне неприязнь, то не захочет портить из-за этого отношения с Россией.
Я была очень рада, что князь Долгорукий едет со мной, хотя и не высказала этого вслух.
Глава десятая
«Париж — город, где даже не замечаешь погоды. Он всегда красив — и при солнце, и при дожде». Эти слова, произнесенные когда-то Наполеоном в Аяччо, пробудили мой интерес и страстное влечение к будущему императору Франции. С тех пор меня преследовали видения: мы ведем с ним шикарную жизнь, и я повсюду рядом с ним в изумительных бархатных и шелковых нарядах. И вот я наконец в Париже. Хотя с Наполеоном меня связывала теперь не любовь, а ненависть, Париж все равно оставался для меня великолепным, потрясающим городом, где даже воздух казался насыщенным каким-то особым ароматом роскошной жизни. Широкие бульвары, сверкающие лаком кареты, спешащие куда-то элегантно одетые прохожие, неповторимый шик выставленных в витринах дамских нарядов — все было именно таким, каким представлялось мне тогда, когда я не могла даже надеяться увидеть это собственными глазами. «Париж — город, принадлежащий женщинам и созданный исключительно для женщин», — еще одно давнее высказывание Наполеона. Поскольку я была женщиной, у меня были все основания считать, что Париж создан для меня.
Я приглядела подходящий для себя дом рядом с площадью Парк-Монсо. До революции это было местом амурных развлечений, а поскольку нынешние времена не особенно располагали к подобного рода занятиям, уютный особняк сдавался внаем, как обычное жилье. И меня оно идеально устраивало: три комнаты на первом этаже, две на втором и несколько маленьких комнаток для прислуги в мансарде. После того как я наняла горничную, дворецкого и повара, я могла считать себя порядком обосновавшейся в Париже. Поскольку я выступала в качестве незамужней Феличины Казанова и от меня требовалось соблюдение определенных условий, князь Долгорукий поселился в отеле на противоположной стороне улицы; таким образом, нисколько не пороча моей репутации, он был достаточно близко на тот случай, если в нем возникнет нужда.