— Я выиграю выборы. У меня нет намерения возвращаться во Францию.
Хотя мои мечты о Париже подернулись дымкой, я была вне себя от радости — он никуда не уедет от меня! Неважно почему, главное то, что он остается и у него еще будет возможность объясниться мне в любви.
А Наполеон между тем развил невероятную активность. У него наконец-то появилась возможность пустить в ход свои теории, и он принялся воздействовать на людей, угадывая их настроение и включая их в свои сложные математические расчеты.
Дом Бонапартов стал местом, куда стекались сочувствующие революции со всего острова — крестьяне, ремесленники, пастухи — в весьма живописной одежде, а попросту — в лохмотьях. Тетя Летиция с гордостью называла их «партизанами» и шла на большие расходы с тем, чтобы для них всегда были еда и вино.
Эти самые «партизаны» заполнили собой весь дом, располагаясь на ночлег в гостиной и даже на ступеньках лестницы на верхнем этаже. Наполеон почти всегда был окружен людьми; похудевший, с осунувшимся лицом и фанатичным выражением в глазах, он постоянно находился в движении. Мимолетная улыбка или случайно брошенный теплый взгляд — вот и все, на что я могла рассчитывать.
Если бы я не была увлечена Наполеоном настолько, что видела лишь то, что хотела видеть, я бы уже на той ранней стадии сумела разглядеть основные черты его: стремление к власти, непомерные амбиции, склонность к интригам и лживость обещаний, которыми он увлекал легковерных людей. Еще тогда я смогла бы по достоинству оценить те угрозы, с помощью которых он держал в повиновении своих непослушных сторонников.
Для наблюдения за грядущими общественными выборами подполковника французское правительство назначило троих корсиканцев — уполномоченных. Наполеону удалось вскоре перетянуть на свою сторону двоих — Квенцу и Гримальди, тогда как третий, по имени Мурати, еще не определил своего отношения ни к одному из кандидатов. Однажды вечером Бонелли, наиболее рьяный сторонник Наполеона, прибежал сломя голову с сообщением о том, что Мурати прибыл в Аяччо и остановился в доме Перальди — главного соперника на предстоящих выборах. Наполеон был вне себя от возмущения.
— Какая неосмотрительность, — закричал он, — оставлять уполномоченного в руках оппозиции!
Не теряя времени, Наполеон приказал Бонелли и еще трем своим сторонникам доставить к нему этого Мурати и, если потребуется, применить силу. Его решительный поступок увенчался успехом, и через некоторое время перед ним появился бледный, но не утративший самообладания Мурати. Наполеон принял его с самой изысканной вежливостью.
— Сожалею, что вы сразу не оказали мне честь и не нанесли свой визит, — произнес он, увлекая в гостиную своего невольного гостя. — Здесь вам будет легко и удобно, у Перальди подобное просто невозможно. Чувствуйте себя, как дома. Никто тут не собирается обсуждать вашу миссию. И вы, разумеется, свободны воспользоваться нашим гостеприимством или перейти в любой другой дом…
Наполеон внезапно замолчал и улыбнулся своей очаровательной, требовательной и неотразимой улыбкой. Пухлое лицо Мурати вновь порозовело, он дружески улыбнулся в ответ и взял предложенный тетей Летицией бокал вина.
И вот 28 марта 1792 года эти общественные выборы состоялись наконец в церкви францисканского монастыря. Позаимствовав у Луиджи брюки и куртку и спрятав под шапкой свои длинные волосы, я в этом переодетом виде устроилась на скамье в самом последнем ряду. Мне не терпелось увидеть победу Наполеона.
Итак, всего были зарегистрированы 522 участника голосования. За столом на грубо сколоченном из досок помосте восседали трое уполномоченных и городской мэр Мутий, который выступал сейчас в роли председательствующего. Шум стоял оглушительный. Мутий безуспешно пытался навести порядок и звонил в колокольчик — гул голосов упорно не стихал. Я изо всех сил вытягивала шею, но не могла разглядеть в этой шумной толпе ни Наполеона, ни Джозефа. Сторонники Наполеона заполонили всю церковь, а в первом ряду, нервно разминая пальцы, с покрасневшими ушами сидел Перальди — его главный соперник. Марио Поццо ди Борго, наш дальний родственник, полез было на помост, чтобы выступить с речью в пользу Перальди, но его тотчас же окружили, схватили и выволокли на улицу.
В первом круге голосования Наполеон набрал 390 голосов против 101 голоса, отданного за Перальди. И тут же послышались громкие крики протеста.