Реджину смущало присутствие двух офицеров в доме. К тому же один из них должен был следовать за ней по пятам весь день на работе.
Эмму же это, наоборот, забавляло. Ей нравилось, как краснеет брюнетка, а мужчины отворачиваются, когда она целовала любимую, даже не пытаясь выказать хоть каплю стеснения.
Утром охрана сменилась: дежурившие ночью офицеры ушли, а их место заняли новые.
- Эмма, ты можешь вести себя поскромнее? – прошептала Миллс, когда женщина в очередной раз заставила её щёки покрыться румянцем.
Брюнетка составляла грязную посуду в машину, когда Эмма подошла сзади и обняла Миллс за талию.
- Неа, – усмехнулась Свон, – Ты – моя женщина, а они в нашем доме. Так что пусть не глазеют. Ну… – тут на губах блондинки нарисовалась ухмылка, – Или глазеют… – Эмма оставила лёгкий поцелуй на шее Миллс.
Эмма проводила любимую на работу, оставив на её губах весьма откровенный поцелуй, затем, прихрамывая, пошла на задний двор, куда уже убежали мальчики с собаками. Они попрощались с Реджиной чуть раньше, и теперь нужно было проследить, чтобы питомцы сделали свои дела и, играя, не повредили розовые кусты. Розы прижились и радовали жильцов дома своими цветами и ароматом.
Эмма, хоть и была вынуждена ходить с повязкой на лодыжке, но всё же чувствовала себя неплохо, говоря, что на ней все заживает, как на собаке. Она уверила Реджину, что на их свадьбе обязательно станцует ирландский степ.
Бель обречённо опустилась на старый протёртый диван в гостиной.
Девушка сняла маленькую квартирку с одной спальней недалеко от пристани. Окна квартиры выходили на местный консервный завод. Но что она могла себе позволить в нынешнем положении? И, скорее всего, ей придётся устроиться именно туда, на этот самый завод.
Помощи у отца она не хотела просить, тем более в нынешнем её положении, когда она носила под сердцем ребёнка Уивера Голда…
Девушка положила руку на живот и улыбнулась. Она узнала о том, что беременна, совсем недавно и не жалела об этом. Иметь ребёнка от любимого человека, который пользовался ей, её чувствами к нему… хотя это всё равно доставляло ей радость. Френч понимала, что теперь её родные и знакомы отвернутся от неё, станут сравнивать с Лейси. Но Бель на это было плевать. У неё осталась частичка её любимого, и это было счастьем.
Она старалась не плакать, пусть и понимала, что в будущем будет нелегко как ей, так и малышу.
- Отдыхайте, Спенсер, – улыбнулся Голд, подливая бывшему прокурору Беквудза коньяк.
Они сидели на террасе пентхауса. Была ночь, совсем немного времени осталось до рассвета. Воздух мегаполиса ещё был свеж, и всё вокруг было пропитано тишиной. Ещё каких-то три-четыре часа, солнце взойдёт, улицы наполнятся гвалтом и выхлопными газами. Но в данной час всё было очень умиротворённо.
- Мы выедем ближе к вечеру, – продолжил Уивер, – Главное, не наткнуться на полицию.
- Я знаю одну просёлочную дорогу, которую, надеюсь, не охраняют. Она ведёт прямо к озеру, – сказал Спенсер, с наслаждением отпивая из бокала.
Он получал наслаждение, оказавшись здесь и сейчас. Он снова почувствовал себя значимым человеком. Бывший прокурор знал: ещё несколько дней – и всё будет, как прежде. Нет, он, конечно, не собирался оставаться в Беквудзе, мужчина планировал его покинуть, уехать туда, где о нём никто ничего не знал. А с помощью Голда это было возможно. Империя этого человека велика, и уж он-то поможет ему найти своё место под солнцем.
Мужчина не знал, что в это же самое время, в том же самом Нью-Йорке, Джеймс Спенсер лежал без сна в своей постели и смотрел в потолок.
Вечером прошлого дня владелец крупной адвокатской конторы «Спенсер и партнёры» получил e-mail, которое было якобы от его брата близнеца. А Джеймс был точно уверен, что у него нет братьев! Тем более близнецов. Но к письму прилагались фото и история его, Джеймса, усыновления. Дэвид, который назвался его братом, предлагал встретиться.
И вот Джеймс всю ночь не смог сомкнуть глаз, размышляя над этим посланием, думая о том, что он мог быть неродным, приёмным(!) сыном прокурора. Может, поэтому он никогда не чувствовал любви к матери, и отец всегда был холоден к нему, заботясь только о его образовании? Он сам вырос в респектабельного, расчётливого человека без эмоций, хотя в глубине души у него всегда был маленький, обиженный на весь мир мальчик, недополучивший тепла и заботы. А главное – родительской любви!
Уже под утро, когда первые лучи июньского солнца позолотили Нью-Йоркские окна, Джеймс Спенсер решил, что ему нужно встретиться с Дэвидом. Он тихо встал с кровати, не потревожив спящую жену, принял душ и покинул апартаменты, решив, что кофе можно попить по дороге в Беквудз.
Чипахуа пришла в себя.
Врачи вывели её из искусственной комы, посчитав, что девушка теперь сможет восстановится самостоятельно.
Гомес открыла глаза и осмотрелась.
Она находилась в отдельной палате, а всё её тело окутывало множество проводов. Приборы издавали какие-то звуки, слегка нервируя.
Всё, что она помнила из последних событий, так это то, что была подвешена в каком-то подвале, а Голд нещадно бил её своей тростью.
Если она находилась сейчас в больнице, это означало одно: она в безопасности.
А где сам Голд? Его поймали? Или этому ублюдку удалось улизнуть?
Девушка была уверена, что этот мерзавец сумел скрыться. Такие гады живучи, как тараканы.
Тут Чипахуа встретилась глазами с доктором, который смотрел на неё и улыбался, держа в руках планшет с записями и ручку.
- Вы говорите по-испански? – услышала девушка вопрос.
- Si, – ответила она.
- Как вы себя чувствуете? – уже на своём родном языке спросил доктор Кастро, как значилось на его бейджике.
- Как будто меня переехал грузовик, – усмехнулась Чи.
- Вы можете шутить, сеньорита? Значит, вы идёте на поправку.
- Угу. А я уж думала, что я на пути в Миктлан*, а вы – течичи**.
На что доктор уже откровенно рассмеялся.
- Я христианин и не верю в эти сказки, сеньорита Гомес.
- А я вот верю… – на полном серьёзе ответила Чипахуа, на что врач ничего не ответил, лишь чуть укоризненно покачал головой.
Мужчина молча проверил показания медицинских приборов и удалился.
Гомес дотянулась до пульта от телевизора, лежавшего на тумбочке, но, пощёлкав каналами, не нашла ничего интересного. Сколько ей ещё валяться на больничной койке? Так ведь можно и свихнуться! Нужно бы позвонить Брукс и сказать, что с ней всё хорошо, но телефона в палате не было. Доктор уже ушёл. Может, стоило вызвать медсестру?
Мимо минивена Спенсера промчался «Форд Фьюжн» с Нью-Йоркскими номерами. Автомобиль направлялся в Беквудз, ибо другого направления тут не было. На часах было семь утра. Бывший прокурор, чуть нахмурившись, проводил машину взглядом и свернул на чуть заметную просёлочную дорогу, которая вела в его охотничий домик.
Мужчина сумел миновать полицейские посты, которые были выставлены по пути в городок, и теперь он и те, кто находились внутри, могли уже вздохнуть спокойно. Ещё каких-то полчаса – сорок минут, и они будут в безопасности. Полиция вряд ли сунется в лес. Хотя в любом случае нужно было быть начеку.
Погода, похоже, начинала портиться. Когда минивен покидал Нью-Йорк, было по-летнему солнечно, но уже спустя пару миль небо начали заволакивать тучи. Собирался дождь, пара капель которого уже упала на ветровое стекло.
Эмма выглянула в окно и скривилась. Собирались тучи, и, похоже, будет дождь. Стоило надеяться, что это лето и, если повезёт, днём выглянет солнышко. Женщина хотела немного отдохнуть от своего проекта, который она сделала уже наполовину, хорошо опережая поставленные сроки, и отдохнуть со своими близкими.
Но выйдя из ванной комнаты с полотенцем вокруг бёдер, она печально вздохнула: дождь вовсю барабанил по крыше и стекал по стёклам окон.
Реджина ещё спала, утомлённая после ночи. Её растрёпанные кудряшки рассыпались волной по шёлковой наволочке подушки, одеяло сползло, чуть обнажая смуглую грудь с вишнёвым соском. Эта женщина даже во сне была безупречна!