Блондинка видела, как крышкой-прессом Миллс что-то придавила в сковородке-гриль. И это что-то создавало такой соблазнительный аромат, что слюни просто сами вытекали изо рта. Женщина сглотнула. Соблазнительнее еды была только круглая попка любимой, обтянутая фланелью домашних брюк.
Не успела Эмма приобнять брюнетку под фартуком, как та вздрогнула. Вздрогнула то ли от того, что почувствовала руки Свон, обвившую её талию, то ли от детских криков, которые разорвали тишину особняка. Вернее, криков Генри.
- Панини! Мамочка готовит фирменные панини!
Миллс откинула голову, позволяя Эмме оставить лёгкий поцелуй на смуглой коже её шеи.
- Я тебе обещала? – прошептала брюнетка, пока Свон не спешила отрывать своих рук от талии, ненароком чуть-чуть забравшись в брюки и поглаживая, и едва не подобравшись к соблазнительному бугорку, благо кухонный фартук немного скрывал от чужих глаз поползновения блондинки.
- Я бы не отказалась от тебя, – тоже прошептала блондинка, зарываясь в чёрные кудряшки, – Утром ты такая соблазнительная.
- Только утром?
Миллс выключила огонь и повернулась к Эмме, положив руки на её плечи, в то время как руки Свон опустились на ягодицы.
- Панини! Панини!
В их лёгкий интим ворвался младший Миллс в одних пижамных штанах, босиком и с всклоченной головой. Мальчик крепко обнял двух женщин, на что получил лёгкий поцелуй в макушку от матери, а секундой позже рука Эммы взлохматила и без того всклоченные его волосы. Роланд Локсли в пижаме, смущаясь, стоял чуть поодаль.
Как вечером, так и утром Пэн не смог дозвониться до Феликса. Оператор говорил, что «абонент недоступен». Питеру было обидно! Он хотел поделиться с парнем радостной новостью, что, наконец избавился от отца, что тот пропал и находится в федеральном розыске! Что он, Питер, теперь богач! Да, он женится, но эта женитьба никак не отразится на их с Феликсом отношениях. Пэн хотел сказать, что всё ещё любит Монтану. Любит, как и прежде. Но… Всё, что он слышал: «Абонент временно недоступен. Абонент временно недоступен… Оставьте голосовое сообщение. Оставьте голосовое сообщение…». Ещё вчера вечером Питер оставлял. Просил перезвонить. Сказал, что любит. Но Феликс не перезвонил.
Питер Пэн не знал, что его бывший бойфренд вернулся к Августу Буту. Что писатель и Монтана решили попробовать всё заново, попробовать забыть о прошлом.
И в это субботнее утро, пока Феликс шаманил с тостами и с кофе в джезве, Август принимал душ.
Мужчина вошёл на кухню, обёрнутый в полотенце, когда Феликс раскладывал тосты по тарелкам. На столе стоял вишнёвый джем и сливочное масло.
Сам парень уже принял утренние процедуры. С влажных волос ещё немного спадала вода, а узкие бёдра обтягивали только хипсы «СK».
- Оу… – одними губами прошептал Монтана, глядя на влажное после душа тело Бута.
Тот приподнял брови и улыбнулся уголком рта. Тут, будто невзначай, его полотенце упало на пол. При виде этой картины, Феликс приоткрыл рот, коснувшись кончиком языка верхней губы.
И тут, как назло, послышался звук убегающего кофе, что заставило обоих рассмеяться, а Монтану резко вернуться к джезве, чтобы убрать ту с плиты.
- Ты, сукин сын! – воскликнул Монтана, но в его голосе слышался только смех и ни грамма возмущения.
Сейчас ему было хорошо. Так хорошо, как никогда не было.
Чипахуа, казалось, спала, когда медсестра вошла проверить показания приборов. Это была Милагрос. Та же девушка, что была вечером. Этой кареглазой медсестре с каштановыми волосами было чуть больше двадцати, она была мила и скромна, но Гомес это не останавливало. Ей казалось, что девушка и сама не прочь избавиться от своей скромности.
Именно она, Милагрос, позволила Гомес сделать тот короткий телефонный звонок, чтобы предупредить Брукс, что с ней всё хорошо. Даже несмотря на то, что правила медсестре это запрещали.
Милли, как начала звать девушку Чи, проверяла показания приборов, когда вдруг почувствовала тёплую ладонь, которая гладила её коленку. Девушка от неожиданности подпрыгнула, выронив планшет с записями.
- Мисс Гомес… – пробормотала укоризненно девушка, в то время как её щёки начал покрывать румянец.
- Милли… – улыбнулась Гомес.
Она нежно взяла медсестру за запястье и, притянув к себе, заставила скромницу присесть на больничную койку. Несмотря на все увечья, что нанёс ей Голд, руки Чипахуа не утратили своей сноровки и, поборов лёгкое сопротивление, Гомес уже вовсю целовала девушку.
Спустя некоторое время медсестра всё же сумела взять себя в руки и, оттолкнув больную, поднялась с койки, оправив медицинскую форму.
Фигельсон склонился над распростёртым на асфальте телом, приложив к шее два пальца. Пульс вроде прощупывался, значит, пострадавший был жив.
Парень отошёл к автомобилю и взял рацию.
- Шериф Хамберт! Это Фигельсон.
- Что там у тебя? – спустя несколько секунд послышался голос Грэма.
- Эм… Шериф… Сэр… Я, кажется, обнаружил мистера Голда.
- Что? Повтори?
- Да, сэр. На трассе и без сознания. Он жив, на голове… на затылке… рана, похоже, от удара об асфальт. Я не знаю. Судя по первичному осмотру, у него перелом шеи. Мне кажется, что его сбил автомобиль.
- Я тебя понял, Фигельсон. Скорая сейчас приедет.
Парамедики прибыли на место буквально через пять минут. Они поместили Голда на носилки и, вкатив в карету, увезли.
Это и вправду оказался Уивер Голд, который в предрассветный час решил немного прогуляться. И именно ему «посчастливилось» угодить под колёса Лероя, который даже и не подозревал о том, что случилось, так как в это самое утро он преспокойно храпел в обнимку с пустой бутылкой из-под виски у себя в спальне со своей улыбкой на губах, так как ему снова снилась Эмма Свон.
Уже когда посуда была вымыта, дети снова резвились с собаками во дворе, а женщины сидели в беседке с кофе, Эмма – с неизменной сигаретой, у блондинки вдруг зазвонил телефон.
- Шериф? – удивилась в трубку блондинка.
- Доброе утро, Эмма, – женщина уловила улыбку в голосе мужчины.
- Чего это ты такой задорный с утра, Хамберт? – усмехнулась блондинка, выдыхая дым.
- Я же обещал, что мы поймаем Голда? – не удержался и тут же выдал хорошую новость шериф.
- Гонишь? – не поверила Свон и, посмотрев на Миллс, прошептала одними губами «Голд», на что получила недоумённый взгляд женщины.
- Даже и не думал. Сегодня утром один из наших офицеров нашёл его тело на трассе, ведущей в город.
- Тело?
- Ну, чисто гипотетически он жив… Но врачи дают малоутешительные прогнозы. Его кто-то сбил, и если бы Фигельсон вдруг опоздал на смену… Если бы ещё минут тридцать, то мы бы его потеряли. А теперь, если он придёт в себя в твёрдом уме, то можно будет его упечь далеко и надолго.
- Слишком много «Если»!
- Он в коме, – пояснил шериф, – Но врачи не уверены, что Голд сможет вернуться к нормальной жизни. Семьдесят процентов на то, что он останется овощем на всю оставшуюся жизнь. Даже если он и не повредится рассудком, то останется прикованным к инвалидному креслу. А если учесть его возраст…
- Твою ж мать! – усмехнулась Свон, – Да неужто бог и в самом деле существует! Спасибо за хорошие новости, шериф. Может, теперь отзовёшь своих ребят?
- Ммм… Эмма, я пока бы повременил. Кто ж его знает.
Голд лежал в отдельной палате, возле которой всё время дежурил кто-то из офицеров.
Мужчина уже пришёл в себя и первое время не мог понять, где находится. Потом память вернулась к нему.
В предрассветный час он вышел прогуляться и в задумчивости дошёл до трассы. Он знал, что пост полиции был примерно в паре миль, поэтому можно было спокойно пройтись. Он слышал шум мотора, но не видел фар. А потом был удар и… Он очнулся в больничной палате.