Пребывание в качестве заключенного было для него опытом новым и неприятным. Промежуток времени с того дня, как он покинул Францию на борту корабля с осужденными, и до того, как высадился на берег Квинсленда, Гастон считал ночным кошмаром и всячески старался так к нему и относиться. Вот только его немой компаньон, Пьер Лемар, то и дело попадаясь Ванделупу на глаза, слишком живо напоминал о реальности тогдашних его злоключений.
Как же часто Ванделуп страстно желал, чтобы Пьер сломал себе шею или чтобы рудник обрушился и раздавил его насмерть! Но ничего подобного не происходило, и Пьер продолжал мозолить Гастону глаза, следуя за ним повсюду с собачьей преданностью. Он поступал так не только из любви к молодому человеку, но и потому, что очутился в чужих краях, где Ванделуп был единственным его знакомым.
Молодой француз часто приходил в отчаяние, думая, что с таким жерновом на шее ему никогда не выбраться из Австралии. Но пока он с циничным смирением покорился ситуации и лишь с надеждой предвкушал то время, когда провидение избавит его от неприятного «друга».
Мадам Мидас испытывала по отношению к Ванделупу смешанные чувства. Она была очень впечатлительной, и ее злополучный союз с Вилльерсом не до конца лишил ее жизненной энергии, хотя, без сомнения, проделал в этом отношении большую работу. Будучи натурой восприимчивой, она любила слушать, как Гастон рассказывает о блестящей жизни в Париже, Вене, Лондоне и других знаменитых городах, которые были для нее лишь названиями. Для такого молодого человека он немало повидал в жизни и к тому же обладал отличным даром рассказчика. Поэтому Мадам Мидас, Селина и Макинтош часто подпадали под чары его сказочных описаний и красноречивых историй.
Конечно, Ванделуп разговаривал с миссис Вилльерс только на самые общие темы и ни разу ни словом не проговорился о том, что знаком и с неприглядной стороной жизни… Хотя с этой стороной многогранный молодой джентльмен был очень даже хорошо знаком.
В работе Гастон определенно делал успехи. Во всем, что касалось цифр, он быстро соображал и легко учился новому. Поэтому вскоре француз вник во все тонкости бизнеса на участке Пактол, и Мадам решила, что может оставить дела на него. Теперь ей можно было ни о чем не беспокоиться, в уверенности, что все деловые вопросы будут решаться быстро и тщательно.
Но миссис Вилльерс была слишком умной женщиной, чтобы позволить Ванделупу самому вести все дела или хотя бы дать понять, как сильно она ему доверяет. Француз знал – чем бы он ни занимался, спокойные темные глаза никогда не упускают его из виду; малейшая оплошность, малейшее пренебрежение работой с его стороны – и Мадам Мидас с ее тихим голосом и непреклонной волей окажется рядом, чтобы поставить его на место.
Поэтому Гастон был осторожен, не отклонялся от прямого пути и не брал на себя слишком много, но выполнял свои обязанности быстро и тщательно – и вскоре стал незаменимым для работы рудника. В придачу он приобрел большую популярность среди людей. По мере того, как проходили месяцы, на него стали смотреть как на непременную принадлежность участка Пактол.
Что же касается Пьера Лемара, то он хорошо справлялся со своей работой, ел, спал и приглядывал за компаньоном на тот случай, если тот решит бросить его в беде. Но никто не догадывался, что этих двоих, столь разных внешне, связывала тайная вина, или, попросту говоря, что оба они еще недавно стояли на одной ступеньке социальной лестницы как заключенные французской тюрьмы.
Прошел целый месяц с тех пор, как Мадам Мидас наняла мистера Ванделупа и его друга, но «Жила Дьявола» так и не была найдена. И все же миссис Вилльерс истово верила, что жила скоро будет обнаружена, потому что ее удача уже сделалась поговоркой в Балларате.
В один из ясных дней месье Ванделуп с утра сидел в офисе, складывая бесконечные колонки цифр, а Мадам Мидас, облачившись в грубую рабочую одежду, готовилась к спуску в шахту. Перед этим она ненадолго заглянула в офис, просто чтобы повидаться с Гастоном.
– Между прочим, мистер Ванделуп, – сказала она по-английски (только по вечерам они общались по-французски), – нынче утром я ожидаю в гости юную леди. Можете сказать ей, что я внизу, в руднике, но буду через час, если она меня дождется.
– Непременно скажу, мадам, – ответил француз, подняв взгляд и сопровождая его ясной улыбкой. – А как зовут молодую леди?