— Давай, давай! До дна!
Она выпила.
— Тебя как зовут? — Он положил руку на ее колено. Эрик напрягся.
— Софья. — Она смотрела на него внимательно, без улыбки, словно ждала каких-то особенных слов.
Эрик подумал, что она соврала.
— Софья? — обрадовался мужик. — Сонечка, значит. А я Дима. Будем знакомы!
Он снова полез жать ей руку; тряхнул, поднес к губам, поцеловал. Она улыбнулась. Эрик удивился — уж очень они были разными… все было разное, статус, уровень… «конь и трепетная лань». Вот и пойми их после этого. «Они» — женщины.
А тот уже нес что-то об их красивом городе… приехал на пару дней… в гостинице… один, аж непривычно, любит, чтобы люди вокруг, потому как человек компанейский… а она красивая женщина, порода чувствуется…
— Может, посидим у меня? — спросил. — Поговорим, познакомимся… поближе. — Он блудливо ухмыльнулся.
Мадам Осень кивнула, к изумлению Эрика. Мужик поднялся, помог ей встать, бросил на стойку несколько бумажек. Подмигнул:
— Привет, шеф!
Они ушли. Эрик проводил их взглядом…
Глава 1. Семья за завтраком
Даниил Хармс
Хозяин дома, высокий худощавый мужчина с седой головой, в «серебристом» возрасте, когда больше думают о душе, чем о теле… то есть предполагается, что думают, наряженный в клетчатый фартук, крутится по кухне, расставляет тарелки, чашки, сует в тостер хлеб. Первой появляется из своей спальни дочь Лара, высокая, бледная, бесцветная молодая женщина с волосами, собранными в конский хвост; в джинсах и черной футболке.
— Привет, папочка! — Она прижимается головой к плечу отца, тот целует ее в лоб.
— Как спала, девочка?
— Хорошо. А ты?
— Прекрасно. Просидел за компьютером до трех, дописал главу и с чистой совестью отправился спать.
— Кого убил?
— Никого пока, в процессе. Сначала антураж, потом убийства. Нужно дать читателю все карты в руки, пусть попробует вычислить, кто есть кто. Ты сегодня с утра?
— С утра. Мама дома?
— Еще не вставала. Юрик в ванной. Что тебе? Мюсли или бутерброд?
— Только кофе! Утром не хочется.
— Хоть чуть-чуть, Ларочка! По-моему, ты похудела, совсем прозрачная стала. Может, влюбилась?
— Не влюбилась. Не в кого, папочка.
— Может, оладушек? С клубничным джемом?
Лара рассмеялась.
— Упаси бог! — Она налила себе кофе.
— Сахар? — Отец подтолкнул к ней сахарницу.
Она улыбнулась и покачала головой.
— Спасибо, я без.
— Может, пообедаем сегодня?
— С удовольствием! Можно в «Детинце», в час.
— Подкинуть на булавки?
— Не надо, папочка. У меня есть. Спасибо.
— Всем привет! — Молодой человек с мокрыми волосами и румяным лицом появился на пороге. — А мне кофе? Ларка, ты чего смурная? Кошмары замучили?
— В нашей семье один кошмар на всех, — сказала Лара. — Не будем показывать пальцем.
— Я не кошмар, я тут единственный нормальный, — заявил молодой человек. — Маман вечно в командировках и публичная… э-э-э… особа, отец весь в своих убийствах, только и думает, как бы замочить побольше народу, ты, Ларка… ты бы хоть иногда смотрелась в зеркало! Выскочишь из-за угла — кондратий хватит.
— Садись, сынок, ешь, — сказал седоголовый мужчина. — И помни, жевать нужно молча, а то случится несварение желудка, а там и до язвы недалеко. Мюсли? Тост?
— И мюсли, и тост… а где варенье?
— Сытое брюхо к ученью глухо, — заметила Лара.
— Мое не глухо, будь спок. А вот ты, девушка, по виду так просто академик, одни кости, и не красишься. А тебе ведь замуж выходить. Кто тебя возьмет с такой постной физией?
— Юра, ешь! — прикрикнул отец.
— А чего, я за правду. Ты приводил издательского айтишника, знакомил, поил, кормил, а он, скотина, не польстился. А одноклассник Жора, придурок придурком, а ведь сбежал! Никто не повелся.
— Не надоело? — резко сказала Лара. — Сколько можно? Что ты вообще обо мне знаешь? Ты, неуч! Если бы не мама, ты бы вылетел из бурсы вперед ногами!
— Дети, перестаньте!
— Ой, что там о тебе знать? Тайна, блин! На тебя достаточно посмотреть и все про тебя ясно.
— Юра!
— Что — Юра! От нее же скулы сводит… серая мышь! Посмотри на нее! Она не живет, она существует. Ни шмоток приличных, ни друзей… зато красный диплом. На фиг кому твой красный диплом?! Сейчас в библиотеку с улицы берут, до смерти рады, потому что работать некому. Кто сейчас туда ходит… одни пенсы и бомжи, вчерашний день. Ты сама вчерашний день, целочка ты наша. Мать пыталась пристроить в редакцию…