…Санкт-Петербург. Нева окутана густым туманом. В городе - промозглая, сырая погода. Прохожие сутулятся и спешно, словно тени, скользят по улицам. Мимо одного из пешеходов, кутающегося в плащ, проезжает карета и обдает его грязью с ног до головы. Пешеход чертыхается. Карета останавливается. Из нее выглядывает молодая дама в шляпке, украшенной яркими перьями, и смеется:
- Мсье Лазарь! Что же вы лезете под колеса?! - и пешеход с удивлением узнает свою добрую знакомую графиню Аркадию Львовну Арнтгольц. - Идите-ка сюда, я вас вытру!
Перепуганный Лазарь - молодой дворянин, продувшийся накануне в карты и оттого совершенно несчастный, прыгает в карету. Аркадия Львовна пытается вытереть юного ветреника носовым платком. Сначала лицо, затем плащ. Одежда распахивается и под ней оказывается фрак, в петличке которого графиня замечает свежий белый цветок.
- Ах, что я вижу! – восклицает с напускным гневом она. – Вы нарушаете императорский указ: «Не носить бутоньерки в петлице»? Это же европейское вольнодумство! Антигосударственный заговор!
Лазарь побледнел и немедленно вырвал из петлицы цветок.
- Только не говорите никому, мадам, умоляю, - тихо шептал он, дрожа.
- Господи, - дивилась графиня, - да вы сейчас упадете в обморок! Я же пошутила!
И поцеловала Лазаря в губы. Он воскликнул и теперь точно потерял сознание.
- Ну вот, - сокрушалась графиня, - что же мне делать с этими птенцами! Вечно с ними - такая-сякая оказия!
Быстро пришедший в себя Лазарь, краснея, смотрел на глубокое декольте графини.
- Вам нравится? – кокетливо спросила она, забавляясь смущением юного повесы. – Я только из Парижа! Купила сей восхитительный наряд в модном салоне «Шарман». И за то меня вызывают в полицмейстерскую канцелярию!
- Вас? В канцелярию? – в ужасе спросил Лазарь.
- Да, увы. Ведь в Париж нам, россиянам, нынче строго возбраняется! А привозить платья с глубоким декольте - тем паче.
- Так снимите этот компрометирующий наряд немедленно, - посоветовал запальчиво Лазарь.
- Вот таким вы мне нравитесь больше, - улыбнулась графиня. - А то распустили нюни, упали в обморок, прямо как барышня.
- Рядом с вами, милейшая Аркадия Львовна, - храбрился юноша, - я готов на все!
Графиня рассмеялась:
- Что, будете меня вызволять из полицмейстерской, если меня закуют в кандалы и сошлют в Сибирь?
- Господи, спаси вас Бог! – воскликнул уже влюбленный по уши в графиню Лазарь. – Какая Сибирь?
- Да теперь и за меньшее, чем Париж, могут куда угодно сослать, - надула притворно губки графиня. – Увы, вслед за мрачной погодой наступили в России и мрачные времена. Одним словом - все наше общество охватила низкое приспешничество и умственная убогость!
- Прошу вас, Аркадия Львовна, - взмолился Лазарь, - говорите тише. Нас могут подслушать!
- Кто? Мы же с вами в карете, одни, - засмеялась графиня. – О, вот мы и приехали. Ждите меня, Лазарь. Я ненадолго.
И графиня выпорхнула вон. Лазарь наблюдал с тоской, как молодая дама исчезла за дверью полицмейстерской канцелярии.
Обер-полицмейстер Главной полиции Ефим Мартемьянович Чулков неодобрительно осматривал стоящую перед ним расфуфыренную графиню, тянул время и не спешил предложить даме присесть. Чем графиня немедленно и воспользовалась. Словно лань, грациозно потянулась, выставив вперед роскошную грудь, и поправила локон, выбившийся из-под шляпки.
- Мадам, присаживайтесь, будьте так любезны, - холодно повелел чиновник.
- присела. С ироничной улыбкой осмотрела унылую обстановку полицейского учреждения. Да, это вам не Париж! – будто хотела сказать молодая кокетка.
- Так, так, - сказал чиновник, поправляя пенсне, - из последних донесений нам стало известно, что вы, графиня, незаконно пересекали российскую границу и посещали кишащий революционерами и лже-реформаторами Париж. Это недопустимо! И ваш наряд, декольте, шляпки, перья… Это буффонство, осмелюсь так сказать, графиня, в адрес вашего чрезмерно распутного, да-с, костюма!