Выбрать главу

— Хорошо, хорошо, царица. С тех пор как мы виделись в последний раз, твой английский стал намного лучше.

— О, у меня есть хороший учитель! Американец… Но лучше расскажи о себе, Грегори! Ты по-прежнему занимаешься бизнесом?

— И очень много! Сегодня в Гонконге, завтра в Нью-Йорке… Я формирую мир так, как мне нравится!

Восхищение, смешанное с завистью, промелькнуло в глазах Сандры.

— Что слышно о маме?

Сандра спросила об этом как будто случайно. Аладин вдруг погрустнел.

— Абсолютно ничего. Никаких новостей. Ты же знаешь, что я послал бы тебе письмо, если бы получил какое-нибудь известие, Сандра. Но ты должна помнить, что из себя представляет твоя мама. Это эксцентричная, непредсказуемая женщина. Если она не поддерживает отношений со своей дочерью, я понимаю, почему ей трудно позвонить или написать брату.

— А вот и продавец вафель! — воскликнула Сандра. — Посмотри-ка, похоже, что нам придется пробиваться к нему сквозь эту толпу, — добавила она, довольная тем, что удалось сменить тему разговора.

Толпа галдящих подростков окружила деревянный домик. Все они хорошо загорели и были очень уверены в себе. У каждого из плавок выглядывали расческа, пачка сигарет и зажигалка.

— Подожди здесь, Сандра, — сказал Грегори тоном человека, привыкшего отдавать команды. — Ты по-прежнему любишь вафли с кремом и сахаром?

— Да, Грегори. Но пойду за ними я!

С самоуверенным видом она оставила дядю на тротуаре и смело отправилась к стойке. Сандра не носила бюстгальтера, и ее грудь нежно покачивалась под белой тканью тенниски. Глаза молодых шалопаев впились в ее грациозные длинные ноги.

— Эй, посмотри! Поверни глаза на эту штучку! — Высокий светловолосый парень, жуя резинку, толкнул своего соседа.

— Да, это что-то! — восхищенно произнес его друг и провел пальцами по реденьким волоскам, которые играли роль усов.

Сандра невозмутимо шла вперед — ягненок среди стаи волков. Некоторые из них издали тихий свист, другие пожирали ее глазами. Но беспрекословно расступились, чтобы дать ей дорогу.

— Две вафли, — сказала она. — С кремом и сахаром.

— Да, мадемуазель, сейчас, — ответил продавец-итальянец с улыбкой.

Он помазал горячие вафли взбитыми сливками и, завернув в белую бумагу, подал девушке. Кружок опять сомкнулся за Сандрой. Подростки шептались. Кто-то притронулся к ней рукой. Она почувствовала, как их глаза впились ей в спину. Повернувшись, девушка отбросила назад гриву огненных волос. Царственным взглядом она заставила подростков расступиться и триумфально пошла назад, чтобы вручить вафлю своему дяде. Целый хор вздохов раздался позади нее. Сандра погасила улыбку.

— И где же ты научилась таким самоуверенным действиям? — спросил Грегори, задумчиво рассматривая ее с головы до ног.

— О, это только морской воздух, милый дядя! — ответила она, поводя вымазанным сливками носом.

Но Грегори Аладин больше не склонен был предаваться шуткам. Он смотрел на Сандру и как будто видел ее в первый раз.

* * *

— Развлекайся, но скажи своему дяде, чтобы он приводил тебя домой не слишком поздно. Помни, что дочь де Монсе…

— О, Адель, пожалуйста, только не сегодня.

Сандра в последний раз осмотрела себя в зеркале. Ее белое шелковое платье на сей раз имело нормальную длину, и эта длина бросила в дрожь воспитательницу. Разрез с одной стороны открывал гладкое бедро, позолоченное солнцем за четыре дня пребывания на берегу моря. На ногах сверкали белые открытые туфельки, которые она надела в первый раз. Густые локоны рыже-коричневых волос подчеркивали романтический, а вместе с тем и весьма соблазнительный вид, который выделял ее из среды сверстниц. Удовлетворенная внешним видом, Сандра вышла из виллы и направилась к белым садовым воротам. Адель шла следом за ней, пока Сандра не села в большой «ягуар», за рулем которого был шофер Грегори Аладина. Тихо заурчав, машина тронулась с места. Адель не возвращалась в большой пустой дом до тех пор, пока сигнальные огни автомобиля не скрылись за поворотом дороги, протянувшейся вдоль берега моря.

Удобно усевшись на желтовато-коричневом кожаном сиденье, Сандра трепетала от предвкушения чего-то необычного. Впервые дядя пригласил ее на один из приемов, которые он регулярно устраивал на своей яхте «Розебуд». В душе ее зрело убеждение, что эпизод с покупкой вафель каким-то образом повлиял на его решение. Пока автомобиль вез ее к гавани, она вдруг поняла, что хотела бы, чтобы дядя Грегори был ее отцом. Тогда она не жила бы в Рамбуйе и не уехала на каникулы, оставив Джеймса. Мысль о Джеймсе заставила ее вздрогнуть, и, повинуясь какому-то звериному инстинкту, она изгнала ее. В этот вечер она впервые будет вести себя как взрослая. Что-то подсказывало ей, что именно это — единственная игра, в которую следует играть.