Мужчина, сидевший в противоположном конце стола вздохнул и поднялся на ноги.
– Да, агент Ротсберг? – Спросил Дэвид.
– Это было преступление из ненависти, сэр, – начал тот.
– Говорите!
– Преступление из ненависти, сэр. – На сей раз, его голос был более твердым. – Подозреваемый собирался стрелять в Президента, потому что она – женщина и лесбиянка. – Агент толкнул папку, и она поехала по глянцевой поверхности стола в сторону Дэвида.
– Он не собирался, – Дэвид буквально выплевывал слова, – он СТРЕЛЯЛ в Президента. Несколько раз!
Агент быстро кивнул.
– Да, сэр. Вся информация, которая у нас есть, находится там. – Он указал на папку, которую Руководитель штата держал в руках. – Это – самые последние сведения.
Дэвид открыл папку и пролистал несколько страниц.
– И он преуспел в своей стрельбе. – Дэвид внимательно вчитывался в файл, но это не мешало ему продолжать отчитывать агентов. – Кто из вас хочет, чтобы именно в его дежурство убили Президента Соединенных Штатов? Потому что, если мы будет продолжать работать в том же духе, это непременно произойдет!
Дэвид выдернул пустой стул из-за стола и шлепнулся на него, не отрываясь от чтения.
– Дьявол, почти шестьдесят лет прошло со смерти Кеннеди. Полагаю, большинство из тех парней тоже уже мертвы. Хотите оказаться на их месте? Всем вам остается только надеется, что расследование покажет, что этому подростку просто повезло. – Он закрыл папку. – Поскольку, если я обнаружу, что кто-то из вас не выполнил своей обязанности по защите Президента, или что вы каким-либо образом сделали это покушение возможным… – Он недоговорил, но никто не сомневался, что ожидает их в этом случае.
Дэвид снова обвел взглядом всех агентов. И все что он видел – это печаль, затруднение и сожаление, что заставило его чувствовать себя немного лучше. Пока было похоже на то, что подростку просто повезло. Но этого не должно случиться снова. Так или иначе, они обнаружат, где совершили ошибку. У них есть второй шанс.
– Хорошо, ребята, начнем сначала. Мы будем смотреть это видео до тех пор, пока я не узнаю, где находился и что делал каждый из вас, когда в Президента стреляли. Видео, старт.
4 июня
Дэв застонала, опусакясь на постель. Трость она прислонила к стене. Ее бедро все еще адски болело, и Дэв старалась избегать каких-либо движений. Она задавалась вопросом, удивится ли кто-нибудь, если она снимет повязку и придушит ею нескольких людей. "Вероятно, нет", подумала Президент, прекрасно осознавая, насколько мерзкой она могла быть, когда чувствовала себя плохо. Но, с тех пор, как ее физиотерапевт перестал быть с ней столь невозмутимым, она почувствовала, что может справиться со своим настроением. Возможно, она придушила бы только одного человека.
Солнце заливало комнату теплым светом через высокие, от пола до потолка, окна. Дэв вздохнула. Это была ее любимая комната здесь. По иронии судьбы, именно в этом помещении выздоравливал после ранений Президент Рейган, примерно сорок лет назад.
Дэв отвела взгляд от окна. "Ну, я – первый Президент США в этом столетии, на которого было совершено покушение. И самое плохое, что причиной этого стала только ненависть к женщине-лесбиянке. Его даже не интересовала моя политика!" Негодовала она.
Лиза прошла в открытую дверь мимо двух агентов Секретной службы и опустила груду папок на стол перед Дэв.
– Если вы чувствуете себя лучше, мадам Президент, то вы действительно должны просмотреть их и поставить подписи.
Дэв схватила первую папку, радуясь, что может заняться хоть чем-то помимо жалости к самой себе.
– С радостью займусь этим. Я закончу к ужину.
Лиза улыбнулась. Это Джейн настояла на том, чтобы занять чем-то Президента, которая успела уже затерроризировать весь персонал Белого Дома. Как обычно, она была права.
– Лаура пошла забрать детей. Мы собираемся провести несколько минут с ними здесь. – "Или, по крайней мере, я. Я удивлюсь, если Лаура останется. Похоже, с тех пор как в меня стреляли, она боится находиться рядом со мной. Не то, чтобы я винила ее за это. Кто захочет стоять рядом с целью? Я могла бы просто сделать большую красную татуировку с мишенью у себя на заднице. А затем пойти и вмешаться в личные дела ее семейства. Если бы она хотела поговорить со мной о своей матери, то сделала бы это. Все лучше и лучше, идиотка. Черт. Слишком много жалости к себе".