— И что хотел?
— Узнать, как твои дела. Пытался разыскать тебя.
— Только не говори ему, где я. Прошу тебя!
— Не бойся, — отвечает Глория после короткой паузы. — Но он мне нравится. Он личность!
— Фаусто красивее.
— Твой Фаусто снаружи гигант, а внутри — пигмей. Ты меня понимаешь?
Я вздыхаю.
— Позвонишь, когда я тебе понадоблюсь? Обещаешь?
— Позвоню!
— Пока, родная. И используй свежий воздух.
— Пока, Глория. Буду стараться.
Вешаю трубку и остаюсь сидеть на кровати возле телефона. Надо что-нибудь придумать!
Я должна решиться, чего бы мне это ни стоило!
Дома, в Париже, прежде чем принять какое-то решение, я целыми днями молча сижу в квартире и ломаю голову. А перед тем как рассеяться туману, я надеваю красивое платье и поднимаюсь на Эйфелеву башню. И там, на самой верхушке, на высоте трехсот метров над Парижем с видом на весь этот потрясающий город, на меня чаще всего нисходит прозрение. Может, и здесь, в деревне, низойдет. Посмотрим.
Я медленно встаю и иду в холл. Беру томик с полки, открываю его — и что я вижу? На внутренней стороне обложки — красивый, бело-голубой экслибрис: «Из книг Кроноса Сент-Аполла». Беру несколько других томов наугад — везде то же самое. Книги принадлежали нашему благодетелю. Меня вдруг осеняет, где я нахожусь!
Я в легендарном любовном гнездышке дяди Кроноса! В «Еловом доме», его тайном прибежище. И как это я раньше не догадалась? Дело в том, что у дядюшки Кроноса была большая любовь. Жена одного известного политика, которая не хотела разводиться с мужем. И всю жизнь у нее была связь с дядей Кроносом, поэтому он так и не женился. А здесь они тайком встречались и были счастливы.
Флора как-то нашептала мне эту историю, когда еще старик был жив. А я ее тут же забыла. Фаусто никогда не упоминал о доме. Я думала, его давным-давно продали. О-ля-ля! Ну и открытие!
Опускаюсь на желтую софу перед стенкой с книгами. Кровь стучит в висках. Фаусто лгал с самого начала! Покупка дома, реконструкция. Все выдумки. Но кто жил здесь? Дом сдавали в аренду? Может, действительно, каким-нибудь пенсионерам? А что это такое на полу, возле софы?
Стопка журналов по интерьеру, архитектуре Специальные выпуски по внутренней отделке. Начинаю листать. Странно. С каких это пор пенсионеры, собравшиеся в дом для престарелых, интересуются интерьером? Это именно те журналы, которые я выписываю в Париже, и до последнего месяца все подшивки не разрознены, каждый журнал на месте. Странное совпадение интересов.
Под софой лежит американский иллюстрированный журнал. Еженедельник, публикующий опросы. Рассеянно листаю.
«Почти все не состоящие в браке считают себя счастливее своих женатых друзей, — читаю я. — И в действительности семьдесят процентов опрошенных мужчин и женщин подтвердили, что гораздо легче жить одним, чем выносить брак!»
Как это верно!
Перечитываю короткий абзац, пока не запоминаю наизусть.
Беру ножницы и вырезаю его.
Безумен каждый, сковывающий себя узами брака!
Тот, кто холост, тоже не каждый день купается в счастье. Ио все двери перед ним открыты, путь свободен! В любой момент можно изменить жизнь, переехать, уехать в другой город или даже страну, начать учиться, найти новую любовь.
А если ты замужем, все двери закрыты. Тебе изменяют, лгут, и есть только одно, ради чего стоит выносить все эти муки, — дети. А так?
Приклеиваю статью посреди зеркала в спальне. Тут Фаусто ее сразу обнаружит, если вообще когда-нибудь вернется сюда.
Спускаюсь в сад. Дышу свежим, напоенным ароматами воздухом, смотрю в голубое летнее небо. Как прекрасно было бы сейчас здесь вдвоем! Еще никогда я не была так одинока, как в этом браке.
Действительно, парадокс. Только ты считаешься согласно государству и церкви живущей вдвоем, как тут же оказываешься по-настоящему одной, всеми покинутой, забытой, отвергнутой, изолированной от мира, привязанной к мужчине, которого невозможно понять!
В двадцать меня бы это убило.
Но сейчас, в сорок два, у меня больше сил. Я сильнее, чем думает Фаусто. Я могу все, если захочу.
Если захочу, откажусь от него. От Сент-Алоллов, от большой квартиры, от прислуги, от престижа.
Я вырвусь из золотой клетки! Пусть найдет себе другую птичку.
Я слишком хороша для роли домашнего животного!
Если нужно, я вырву Фаусто из своего сердца. Сегодня? Завтра? Послезавтра?
А потом посмотрю, что от меня останется.
И тогда — начну новую жизнь.
12
Я хорошо сплю — первую ночь в одиночестве в доме дяди Кроноса. Мне не страшно, никаких дурных снов. Я повесила его портрет напротив своей кровати и чувствую себя в безопасности под этим добрым взглядом.
Но на следующее утро передышка закончена. Удар следует за ударом, как будто судьба торопит меня с решением.
Пришла почта!
В синем почтовом ящике на самшитовых воротах лежат два продолговатых белых конверта. Похоже на счета только это, должно быть, ошибка! Насколько я знаю, я все оплатила. К тому же я здесь только с субботы.
Оторопело читаю имя адресата: мадам Фаусто Сент-Аполл. Это, без сомнения, мне!
Медленно бреду в сад, сажусь за круглый стол в беседке и разрываю конверт.
Боже, у меня перехватывает дыхание! Это счет из мебельной студии «Ариадна» на, сто тридцать тысяч франков. Да за такие деньги можно купить полдома. Ничего не понимаю. Я никогда не была их клиенткой и никогда не буду. Я покупаю только у Глории. А «Ариадна» торгует заново отполированным барахлом. Там покупают только нувориши либо туристы, ничего не смыслящие в качестве! Как они вышли на меня?
Английский обеденный стол. Двенадцать стульев. Канапе. Все по спецзаказу! Все обито кашемиром. Двадцать пять подушек различной величины, четыре обтянутых пуфика. Кто все это заказал? И главное: кто это получил? За мои деньги!
Второе письмо тоже прелестно. Дом «От Кутюр» требует сто девяносто тысяч франков! Вечерний туалет. Два выходных платья. Турецкая накидка с капюшоном. Что за бред! Теперь я уже сама почти верю, что страдаю галлюцинациями. Кто делает такие безумные долги? На мое имя! Кто-то хочет погубить меня? Что происходит за моей спиной?
Звоню в Париж. К телефону подходит Лолло.
— Бонжур, мадам! Как вам нравится за городом? — Звучит так, словно она завидует мне от всего сердца.
— Спасибо, неплохо. У нас тут прекрасная погода. Месье случайно нет дома?
— Есть, но он еще спит. Разбудить его?
— Нет! Но когда он встанет, передайте ему, чтобы он мне позвонил. Сразу же! Это очень срочно! Пожалуйста, не забудьте!
— Не бойтесь, мадам. Все передам. Я не уйду наверх, пока не скажу ему.
— Как поживают Старик и Малыш?
— Спасибо, очень хорошо. У Старика намечается отличная работа — мусорщиком.
— Его пропишут?
— Пропишут и застрахуют, да еще дадут зеленую униформу. И пять недель оплаченного отпуска.
— А Малыш?
— Все еще повар. Завтра мы покупаем цветной телевизор и магнитофон.
— Поздравляю, Лолло! До скорого!
Фаусто звонит ближе к обеду.
Я все еще сижу в беседке. Не проглотила ни кусочка. Никак не могу оправиться от шока.
— Что случилось? — нелюбезно спрашивает он. Я зачитываю ему письма.
— Что? — кричит Фаусто. — Сколько, ты говоришь?! Четыреста девяносто тысяч франков?! Это, должно быть, ошибка! — Он тяжело дышит. — Продиктуй мне номера счетов. Подожди! Возьму чем писать. Давай!
Записывая, он громко сопит.
— Как они вышли на меня? — спрашиваю я.
— Не знаю. Разгильдяйство! Но я это улажу, сегодня же. Это, конечно, ошибки бухгалтерии. Неслыханное безобразие!
Слышу, как он берется за сигарету и зажигалку.
— Как ты там? — уже спокойнее спрашивает он. — Тебе нравится дом?
— Очень!
— Хорошая была покупка. Ты не находишь?