Она отлично ладила с клиентами, потому что привлекала к себе умных и стильных мужчин, именно тех, кого я в первую очередь хотела видеть в числе потребителей услуг «Аванти». У нее было двое постоянных клиентов, так вот один из них даже покупал к ее приходу бутылку ее любимого вина. И я практически не удивилась, узнав, что бутылка этого вина стоила сто пятьдесят долларов. Она заставляла мужчин чувствовать, что к их жизни прикоснулась шикарная женщина.
Разумеется, не всем клиентам хотелось этого, и с течением времени я начала чувствовать в Джаннетт осторожность, появилось ощущение, что ее дни в эскорт-службе сочтены. Она как раз из тех женщин, которые выживают в нашем мире именно потому, что это не их жизнь. Через год я почувствовала, как она отдаляется, постепенно, маленькими шажками, но неуклонно. Джаннетт полностью распрощалась с карьерой девочки по вызову только еще через полтора года, но мне кажется, я поняла, что она уходит задолго до того, как она сама это осознала.
Джаннетт по-прежнему блистала на моих вечеринках. Именно она окрестила их «салонами», именно она смотрела на людей, которые собирались вокруг меня, и приводила весьма лестные исторические параллели.
Она считала меня кем-то выдающимся, и я ощутила себя такой.
Джаннетт была приятной в общении, легко шла на уступки и сопровождала меня всюду, что бы я ни захотела делать, но иногда она отказывалась пойти со мной в кино и вместо этого тащила меня в частный музей Изабеллы Гарднер или в Музей изобразительных искусств. Мы начали работать над сюжетом романа, который могли бы написать вместе.
За все эти годы в наших отношениях были взлеты и падения, но она — единственная из моих друзей, кто всегда внушал мне, что я тоже могу добиться совершенства, словно я действительно очень умная женщина.
Я и сейчас езжу побродить вокруг Уолденского пруда в Конкорде. На самом деле Сэм практически вырос там, сидя на маленьких пляжах и смело прыгая в прогретую солнышком воду в душные июльские и августовские дни, когда воздух мерцает от жары, а над головой лениво кружат ястребы. Мы приносили маленькие камешки, чтобы бросить их в кучку рядом с домом Генри Торо, и Сэм относился к этому действию с такой же печальной серьезностью, с какой в принципе воспринимал жизнь.
Конкорд и Уолденский пруд для меня полны света, удовольствий и воспоминаний, но под всем этим я храню память о днях, когда Джен еще работала на меня, и мы приезжали сюда во второй половине дня, иногда в холодную и снежную погоду, чтобы обойти вокруг пруда, твердым шагом ступая по тропинке. Наше дыхание срывалось с губ видимыми облачками и застывало в неподвижном воздухе, а я требовала, чтобы на полпути мы остановились и я могла покурить.
После этого мы обедали в Конкорде, потом обязательно заезжали в «Магазин сыров» за вином, сыром и стручками ванили. Помню, я еще купила себе металлическую скульптуру в «Артфул дизайн»… Следующая остановка — магазин подержанных книг «Бэрроуз» и обычный книжный в Конкорде, а затем аптека «Сноу», чтобы приобрести странную мазь под названием «Бэг бальзам», которая смягчала все что угодно, начиная с потрескавшихся губ и обветренных рук до носа, измученного кокаином. Возникало ощущение свободы. Тогда у меня еще не было мобильного, так что мы были одни в волшебном мире, вдалеке от Бостона, требовательных клиентов и незамолкающих телефонов.
Каждый раз, когда я приезжаю в Конкорд, то Джен словно снова гуляет со мной.
Она вдохновила меня вступить в «Дизайн групп», бостонскую ассоциацию работников искусства, где я время от времени работала по собственной инициативе, надевая вечерние туалеты и туфли на шпильке и беседуя с потенциальными жертвователями по телефону или показывая им галерею. Джаннетт не считала, что это поможет мне в будущем, она одна из немногих людей, которые не выслуживались передо мной и спрашивали, что я собираюсь делать в будущем, словно я вот-вот повзрослею и найду себе нормальную работу. Это все, конечно, хорошо и замечательно, но когда ты возьмешься за ум? Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
Однако если честно, то ответ с тех пор не изменился. Я хочу иметь собственное дело. Я хочу быть «мадам».
Глава двенадцатая
Я могла бы снова начать писать стихи, но слишком многие из них были посвящены Джесси, и этот факт вызывал тревогу. Я по-прежнему преследовала его, все еще болезненно интересовалась каждым его движением, каждой его встречей. Время от времени я сталкивалась с ним на вечеринках, и после одной памятной ночи, когда мы оба напились и ревели пьяными слезами в чьей-то огромной квартире неподалеку от клуба «Чэннел», я даже затащила его к себе домой.