Днем ранее Екатерина стала свидетельницей поступления в монастырь новой послушницы. В таких случаях всегда устраивалась церемония, которая дала название этой обители. Девушка прибыла в сопровождении высокопоставленных церковных иерархов; они пробили в стене монастыря брешь, через которую она проникла в обитель. Затем дыру заделали. Все происходило в торжественной обстановке; девушка вошла в монастырь, чтобы остаться в нем навсегда. Отныне она никогда не сможет покинуть Мюрате.
Маленькая Екатерина испытывала недоумение. Она провела шесть месяцев среди монахинь Санта Лючии, где строго соблюдались посты и прочие монастырские правила. Здесь же, в Мюрате, часто звучали шутки, смех; монахини были знатного происхождения и любили веселье. Маленькой девочке могло показаться, что, несмотря на строгое соблюдение ритуалов и внешние проявления богобоязни, обитель Мюрате была менее священной, чем Санта Лючия. Наставнице было важно, каким запомнится этот монастырь девочке, поскольку когда-нибудь Екатерина выйдет замуж за важную персону и займет высокое положение в обществе. Ей надо помочь понять, что комфортная жизнь Мюрате не менее богоугодна, чем суровый режим Санта Лючии.
- Ты немного удивлена тем, как мы живем тут, герцогиня? - спросила настоятельница.
- Я счастлива здесь, мать моя.
Она уже была маленьким дипломатом. Важно, чтобы она поняла принципы Мюрате.
- В Санта Лючии ты не видела церемонии, подобной вчерашней. Однако мы строго соблюдаем главные заповеди Святой Церкви. Да, мы едим мясо по пятницам; наш быт благоустроен; наша церковь имеет красивый интерьер; мы не носим одежды из грубого полотна; в отличие от наших сестер из Санта Лючии мы не лишены мирского тщеславия. Мы омываем наши тела, что монахини Санта Лючии считают грехом.
Екатерина молчала.
- Тем не менее, - продолжила настоятельница, - чума посетила Санта Лючию, а Мюрате - единственное место во Флоренции, которое эта беда миновала. Это - чудо, моя малышка. А теперь мы помолимся. Поблагодарим святых за то, что они открыли нам образ жизни, который приносит радость.
Екатерина начала читать молитву; настоятельница не отводила взгляда от серьезного маленького личика. Так прошел первый урок.
Екатерина любила проводить время со своими подругами за вышиванием. Почти все монахини подружились с ней; лишь те послушницы, чьи семьи поддерживали правительство, считали своим долгом проявлять сдержанность в общении с девочкой.
Вышивая покрывало для алтаря, они разговаривали. Екатерина любила рассказывать об Ипполито, о его обаянии, веселом нраве и благородстве; она даже поделилась с двумя девушками своей надеждой на то, что они поженятся. Она знала, что он жив. Она не могла объяснить причину этой уверенности. "Внутренний голос говорит мне, что он жив", - сказала она как-то.
Она была счастлива в Мюрате - настолько, насколько она могла быть счастлива без Ипполито. Вера в то, что в один прекрасный день она снова увидит Ипполито, помогала Екатерине наслаждаться этими приятными часами. Однажды летом, когда она вышивала с монахинями покрывало для алтаря, состоялась беседа, которую девочка запомнила на всю жизнь.
Лючия, разговорчивая молодая монахиня, принялась рассказывать о чудесах, которые имели место в Мюрате.
- Когда-то, - начала девушка, - Мюрате был очень бедным монастырем; Флоренция переживала тогда тяжкую пору. Город был таким же бедным, как и монастырь. Люди решили попросить помощи у Непорочней Девы. Они принесли в город статую Девы; каждый монастырь должен был поднести Деве какой-то дар. У нас в Мюрате не было ничего; мы не знали, что нам делать.
- О! - сказала сестра Маргаретта. - Ты собираешься поведать историю про черный плащ. Я много раз ее слышала.
- Несомненно, однако наша герцогиня ее не знает.
- Да, верно, - сказала Екатерина. - И Мария - тоже.
Мария была послушницей, чье торжественное появление в монастыре недавно наблюдала Екатерина.
Мария сказала, что она хочет услышать историю про черный плащ.
- Настоятельница собрала вокруг себя всех сестер, - продолжила Лючия, - и сказала: "Не отчаивайтесь. Мы подарим Непорочной Деве плащ. Такого плаща не видели во Флоренции. Это будет плащ из дорогой парчи, отделанный мехом горностая и расшитый золотом".
- Монахини удивились - где они возьмут такое одеяние при их бедности? Но во взгляде настоятельницы было столько святости, что некоторые послушницы - впоследствии они сказали об этом - поверили, что произойдет чудо. "Послушайте меня, - сказала настоятельница, - мантия возникнет из наших молитв. Мы пропоем три книги псалмов во славу Святой Троицы и получим шесть ярдов парчи. Семь тысяч раз исполним "Аве Мария" и получим горностаевые шкурки. Семьсот раз прочитаем "Славься, Господи" и обретем золотые пуговицы. Семьсот раз прочитаем "Аве Сантиссима", и у нас появятся золотые нити для вышивки". Тысячи молитв были прочитаны монахинями дополнительно к их обычным обязанностям подобного рода. Они потратили на это массу времени.
- Но даже тогда вряд ли они смогли положить плащ к ногам Девы, подавшись вперед, сказала Екатерина, - потому что для него нужны парча, мех горностая, золото, а не молитвы.
- Но ты услышала не все, маленькая герцогиня. В тот день, когда должно было состояться подношение даров, на площади перед муниципальным дворцом собралась толпа. Там стояла большая фигура Девы, она ждала подарков. Их было много - золото, серебро, драгоценные камни. Настоятельница и сестры Мюрате стояли с пустыми руками, но их лица сияли; перед их глазами была прекрасная мантия, созданная из молитв. И вдруг... что вы думаете? Вперед вышли два человека. Они положили к ногам Девы парчовую мантию с мехом горностая, расшитую золотом точно так, как описала настоятельница монахиням. Мужчины сказали, что это дар Мюрате. Это были ангелы. В этом и заключалось чудо с плащом Девы. Что скажешь теперь, герцогиня? Добавлю, что с того дня началось процветание Мюрате; многие узнали о чуде; богатые женщины стали послушницами обители, сюда стали стекаться пожертвования. Это было великое чудо.
- Потрясающе! - воскликнула Мария, но Екатерина ничего не сказала.
- Ну, герцогиня? - сказала Лючия.
- Я думаю, это замечательное чудо, - произнесла Екатерина, - но плащ принесли не ангелы, а обыкновенные люди.