Она стиснула руки, потом разжала их.
- Но когда?.. Когда? Он же должен когда-то появиться.
Они молчали.
Катрин пожала плечами.
- Я сама посмотрю в кристалл. Мадаленна, присядь и подожди меня. Я скоро вернусь.
Она раздвинула шторы, разделявшие комнату на две части. В глубине помещения стоял большой шкаф, который братья всегда держали запертым. Катрин знала, что в нем есть немало тайников. Она села на стул. Братья задернули шторы. Катрин посмотрела в магический кристалл и ничего там не увидела. Братья замерли в ожидании.
Она внезапно повернулась к ним и заговорила. Они поняли истинную цель ее визита.
- Один юный граф, - сказала она, - желает послужить своей - нашей родине. Если он придет к вам и захочет поговорить о ней, будьте к нему добры. Если он попросит любовного зелья или какое-то другое снадобье, дайте ему это. Вы можете доверять графу.
Братья понимающе переглянулись. Глаза Катрин оставались непроницаемыми, ее лицо было невинным, как у ребенка.
Двор переезжал в новое место. Причиной этого на сей раз была отнюдь не непоседливость короля.
Катрин ехала с Узким Кругом, неподалеку от Франциска и мадам д'Этамп. Ее положение было почетным, но она хотела ехать рядом с Генрихом. Однако там для Катрин не нашлось бы места, поскольку свиту принца возглавляла ее ненавистная соперница, которую Генрих по-прежнему обожал. Катрин успешно скрывала свою страсть и ревность; она смеялась так же громко, как и другие дамы, окружавшие короля.
Когда процессия на пути от Парижа к Лиону останавливалась в различных городах и замках, для увеселения короля устраивались всевозможные зрелища. Мадам д'Этамп и королева Наваррская вместе сочиняли пьесы и сценки. Короля сопровождало множество красивых девушек, кого-то из них подбирали в дороге. Они танцевали перед Франциском, пытались привлечь его внимание своей смелостью или, напротив, скромностью. Но Франциск не мог расслабиться; война распространялась по территории Франции. Именно вторжение войск императора Карла на славные земли Прованса заставило короля покинуть Париж и отправиться в Лион.
В этом городе Катрин выдала себя.
Генрих пришел к ней, когда она находилась со служанками в своих покоях. Ее сердце забилось чаще - это происходило постоянно, когда он оказывался рядом с Катрин. Она поспешно отпустила девушек, попыталась совладать с охватившими ее чувствами.
- Извини, что я потревожил тебя, - сказал он.
- Бывают случаи, когда приятно оказаться потревоженной.
Они находились одни; она не могла утаить страсть, сверкавшую в ее глазах. Девушка еле слышно добавила:
- Я молю всех святых о том, чтобы это происходило чаще.
Он удивленно посмотрел на нее, не понимая, о чем она говорит. Катрин охватило легкое раздражение. Однако, как ни странно, она любила Генриха еще сильнее за его несообразительность, так раздражавшую короля.
- Пожалуйста, сядь, Генрих, - она похлопала ладонью по дивану, стоявшему у окна, и села на него, подобрав расшитую жемчугами юбку и оставив место для мужа.
Катрин было невыносимо тяжко находиться рядом с ним и чувствовать, что он бесконечно далек от нее. Он думает сейчас о Диане? Катрин усомнилась в этом, потому что вид у Генриха был несчастным; думая о Диане, он всегда имел счастливое лицо.
- Положение печальное, - сказал он.
Она коснулась его руки, хотя знала, что он не выносил ее прикосновений. Но сейчас он, кажется, просто ничего не заметил.
- Ты слышала новости? - продолжил он. - Монморанси отступает под натиском войск императора. Завтра мой отец отправляется в Валенсию.
- Что, новый переезд? Я почти не видела тебя с тех пор, как мы покинули Париж.
В ее голосе прозвучал упрек, она не смогла скрыть его; она видела себя одиноко, без сна, лежащей в постели, ждущей мужа, который, возможно, проводил время с Дианой. Почему? - спрашивала она себя. Почему Диана, а не она, Катрин? Могла ли она слушать разговоры о войне? Когда он находился рядом, она была способна думать лишь о любви.
Ее голос прозвучал раздраженно.
- Король говорил с тобой снова? - спросила она. - Мы так редко встречаемся, что не приходится удивляться отсутствию детей...
Он не сдвинулся с места, и она поняла, что Генрих не слушал ее. Он не умел думать о двух вещах одновременно; если что-то занимало его мысли, остальное просто не существовало для Генриха.
- Отступая, Монморанси сжигает и разрушает селения, чтобы вражеская армия не получила запасов продовольствия. Французские мужчины, женщины, дети голодают после того, как по их землям прошли армии...
- Но это ужасно, - перебила его Катрин. - Я слышала о жестокости Монморанси. Люди подчиняются ему только из страха!
- Это единственный способ, - сказал Генрих. - Монморанси - великий человек. Его тактика - единственно правильная. Если бы не он, испанские дьяволы были бы уже в Лионе. Я бы хотел сражаться вместе с ним.
Она обрадовалась. Уехав на войну, он расстанется с Дианой.
Она взяла его под руку.
- Солдат хватает, - тихо сказала Катрин.
- Отец сказал, что пошлет за дофином, если он понадобится ему. Я бы хотел, чтобы он послал за мной. Но он ненавидит меня. Он знает о моем желании воевать, поэтому говорит: "Ты не будешь сражаться!" А враг уже у наших ворот. По глупости моего отца настоящей войны не будет. Милан уже давно должен был стать нашим.
Катрин посмотрела на дверь. Она мечтала о доверительных отношениях с Генрихом, но боялась даже слушать, как он критикует своего отца - рядом могли оказаться посторонние уши. Потерять расположение Франциска было так же легко, как и завоевать его. Однако она помнила, что Генрих заговорил с ней так откровенно по чистой случайности. Он пришел в их покои, не думая о жене. Застав ее там и испытывая необычайное волнение из-за вероятности войны, он захотел поговорить с кем-то - пусть даже с Катрин.
- Говори тише, Генрих, - попросила она. - Везде есть шпионы; твои слова передадут Франциску.
Он пожал плечами.
- Желание отца обладать Италией очень похоже на другие его желания. Какие бы препятствия ни стояли перед ним, он пойдет на любую глупость и жестокость, чтобы добиться своего. Италии это касается в той же мере, что и женщин. Стремясь осуществить свое желание, он не останавливается ни перед чем. Когда месье де Шатобриан попытался воспротивиться связи моего отца с мадам де Шатобриан, Франциск пригрозил своему сопернику, что отсечет ему голову, если он не отдаст жену. Он мог потерять либо голову, либо жену.