"Цветы — как это эфемерно!"
Незнакомец в ужасе, как был, на карачках, пополз к лифту. Шарль отбросил ходунки и попытался достать врага в полете. Он рухнул на пол, выронив вставную челюсть, но сумел ухватить злоумышленника за ногу.
— Попался, сволочь!
"Они красивы, спору нет…"
— О-ой-ой-ой! — заверещал незнакомец, извиваясь земляным червяком.
Начиная с этой секунды безобразие сцены росло крещендо. Шарль мертвой хваткой вцепился в мокасин незнакомца, которого мы для пущей загадочности будем называть Мистером Икс. Мистер Икс попытался вырваться, но Шарль уже держал его за лодыжку. Тогда Мистер Икс треснул Шарля палкой по голове, Шарль заверещал от боли, но собрался с силами и вонзил в икру Мистера Икс вставную челюсть. Тот никак не отреагировал и продолжал извиваться. Тут вдруг раздался сухой хруст, и Мистер Икс на четвереньках покинул поле битвы, дополз до лифта, палкой нажал кнопку и испарился, оставив на полу задыхающегося Шарля с вывернутыми локтями и спятившим кардиостимулятором.
И с искусственной ногой в руке.
Четверг 22 апреля, 15.00 — бульвар Жана Роллена
Траурная служба закончилась. Феликс смотрел, как ее участники покидают церковь Сен-Буксоу. Только старичок со старушкой не торопились, словно сомневались, стоит ли уходить — все равно скоро обратно, на место Эмиля. Мимо Феликса прошли трое мужчин из первого ряда, смерив его одинаковым взглядом черных глаз. Феликс присмотрелся внимательнее и вздрогнул от неожиданности: у всех троих была одинаковая желтоватая кожа, на лоб низко спускались одинаковые челки, всем троим было хорошо за сорок. Тройняшки! Феликс так увлекся их созерцанием, что не заметил приближения заливавшейся слезами консьержки и не сумел вовремя от нее спрятаться.
— А кто занимался организацией похорон? Случайно не знаете? — спросил у консьержки инспектор Галашю.
— Я, — хлюпнув носом, ответила та и извергла небольшую Ниагару. — У Эмиля не было родных.
— Его вещи сейчас у вас? Завтра мы зайдем их осмотреть.
— Это еще зачем? — удивилась консьержка, исторгнув из каждого глаза по водопадику. — Эмиль что-то натворил?
— Нет-нет, просто таков порядок, — успокоил ее Галашю.
— Да у меня и нет ничего, кроме одежды, — пожала плечами совершенно обезвоженная консьержка. — Книги и бумаги забрали поклонники.
— Что-что? — ахнул Галашю.
— Какие поклонники? — не сдержал изумления Феликс.
— Может, сходим перекусим? — подал голос Виржиль, решив тоже поучаствовать в игре в вопросы и ответы.
— Вчера утром слышу — звонят в дверь, — начала не на шутку перепуганная консьержка. — Ну, открываю. А там они. Говорят, мы из клуба поклонников Эмиля. Будем разбирать его архив. Ну, я все им и отдала.
— Всё? — вознегодовал Галашю.
— Клуб поклонников Эмиля? — не поверил своим ушам Феликс.
— Хрум-хрум? — добавил Виржиль, разыскавший в кармане горсть засохших соленых крендельков.
— Что, не надо было отдавать? — снова залилась горючими слезами консьержка и на всякий случай прикрыла руками голову.
— Как они выглядели, эти "поклонники"? — требовательно спросил Галашю.
— Да они же только что были в церкви, — пробормотала та.
— Что-о? — взвился Галашю.
— Ну да, тройняшки! — прорыдала несчастная женщина.
— Виржиль, Феликс! — гаркнул Галашю. — Мы должны их выследить! Срочно за мной!
— Э-э… — промямлил Феликс. — А я вам точно нужен? Чего мне у вас под ногами путаться…
— Я сказал: вперед! Нечего прибедняться!
"Трус", "малодушный", "кишка тонка", "слабо" — всем этим довольно грубым характеристикам, которые многие считают неотъемлемыми чертами твоей личности, ты предпочитаешь выражение "природная сдержанность", полагая, что оно как нельзя лучше определяет присущий тебе тонкий антиконформизм. Впрочем, жизнь часто сводится к проблеме языкового барьера.
Ударное трио бросилось догонять подозреваемых. Феликс чувствовал, как у него колотится сердце; Эрнест — как у него закипает мозг; Виржиль — как у него бурчит в животе. К счастью, тройняшки еще не успели уйти далеко: остановившись возле уличного торговца на авеню Мариуса Лесёра, они прямо на тротуаре поедали фалафель. Трио чуть не засыпалось — из-за Виржиля, который тоже потребовал фалафеля, но его удалось утихомирить, пообещав двойную порцию макдаковских деликатесов. Покончив с едой, братья о чем-то пошушукались (автору отлично известно о чем, но он не собирается вам об этом говорить, потому что он — автор, а значит, что хочет, то и делает), после чего разделились, и один из братьев направился по улице Марио Бава.