— "Кончайте щелкать клювом!"[16] — не выдержала Сюзанна, которой изрядно наскучила дуэль в стиле Гамлета и Федры.
— Не бойтесь, мы вас не выдадим, — пообещал Фердинан. — Мы вам даже поможем. Для начала устроим вам встречу с Бессмертным. Это он вас расколол. И он вас ждет.
— Бессмертный? — удивилась Софи.
— Он самый старший из нас, — ответила Сюзанна. — Никто не знает, сколько ему лет, но, говорят, он снимался в "Выходе с лионского завода Люмьера" — первом в истории человечества фильме.
— Он — наша местная легенда, — подтвердила Одетта.
— Бионический человек, — добавила Мадлен.
— Био… как? — не поняла Мари-Жо.
— У него уже лет двадцать как нет сердца, — объяснил Фердинан. — Кровообращение обеспечивает насос. Руки и ноги, в которых начал развиваться некроз, ему постепенно заменили протезами. Он живет под диализом, на аппарате искусственного дыхания, а питается через зонд. Про мочеполовую систему я вам даже рассказывать не буду, потому что вы мне не поверите, скажете, это научная фантастика.
— Некоторые у нас прозвали его Киборгом, — уточнила Мадлен.
— Он не покидает своей палаты, что не мешает ему всем тут заправлять, — подвел итог Фердинан и жестом пригласил их следовать за собой.
Изумленные Мари-Жо и Софи повиновались. "Воинственные ветераны" рассредоточились по соседним помещениям, где располагались кружки вязания, игры в скрабл и прыжков через скакалочку. Коридор опустел, и никто не заметил, как из тени выскользнула одинокая фигура.
Мадемуазель Фишер, не упустившая ни словечка из подслушанного разговора, направилась к кабинету профессора Шлокоффа. Пришло время его навестить.
Вторник 27 апреля — Отчет агента Виржиля Галашю
Тема. Расследовательствование в книжном магазине "Кинокомиксы".
17.00. Прихождение в книжный магазин. Непринужденное прохаживание туда-сюда в поисках улик. Пролистывание журналов про вампиров, гигантских пауков и зомби.
17.10. Про антропофагов, йети, плотоядных марсиан.
17.15. Про мохнатых мух, мохнатых монстров, мохнатых женщин. У меня какое-то странное чувство. К тому же становится темно.
17.20. Мне на плечо опускается какое-то насекомое. Я вскрикиваю и оборачиваюсь. Оказывается, это кассир. Интересуется, чем он может мне помочь (грубый приемчик; им пользуются психопаты, нападающие на девушек, путешествующих автостопом; см. Практикум Галашю, № 23).
17.22. Решаю играть в открытую. Спрашиваю, что он знает о тройняшках. Отвечает, что в подвале у него есть один журнальчик, посвященный теме близнецов в кино категории Б (ясно: пытается заманить меня в подвал!). Боюсь сырости, не соглашаюсь я ("Как избежать заманивания в подвал"; см. Практикум Галашю, № 36). Он бледнеет и отступает на шаг; на лбу блестят капли пота.
17.23. Предпринимает отвлекающий маневр: сообщает, что готов отдать мне все, что у него есть в кассе, но остается при мнении, что наркотики — это не выход из положения (?).
17.24. Подыскиваю достойный ответ, мысленно вспоминая папин Практикум (это всегда действует на меня возбуждающе).
17.26. Прощаюсь и ухожу домой спать.
Выводовыводительство. Надо еще раз проштудировать Практикум.
Вторник 27 апреля, 14.10 — улица Муфтар
Феликс торжественно вручил матери ценный дар. Она предложила ему выпить кофе — он отказался, объяснив, что спешит. Ну, хотя бы эспрессо, настаивала она. Потом, когда вернусь, пообещал он, добавив, что непременно задержится у нее на минутку-другую. "Всего на минутку?" — недовольно пробурчала она, но Феликса уже след простыл — воспользовавшись диверсией, подстроенной Зоей в помощь папочке (дочка старательно размазывала по персидскому ковру содержимое бутылки оливкового масла), он по-быстрому смылся.
Вторник 27 апреля, 14.10— "Приют Святого Луки"
Мадемуазель Фишер шагала к кабинету профессора Шлокоффа, погруженная в невеселые думы. Вот уже десять лет, как она предоставляет Шлокоффу свое еще крепкое (благодаря ежедневному втиранию пары-тройки килограммов крема) тело. Десять лет тайных встреч и лжи. И что взамен? На что ей надеяться? От этих мучительных вопросов в груди (еще крепкой) набухал тяжкий ком. В коридоре мадемуазель Фишер столкнулась с аббатом Сен-Фре. Он уже явно оправился от последствий самоизгнания дьявола, однако не ответил на ее приветствие. Вот и аббат, мелькнуло у нее, посвятил свою жизнь другому человеку. Иисус или Шлокофф — какая разница, если в тебе жива вера? Вместе с тем она сознавала, что роман с профессором заведет ее в тупик: Шлокофф никогда не решится предать их отношения гласности. Типичный любовник, с горечью думала она. Жалкий трус, которого ни за что не удастся склонить к разводу.