Он просто, как бы давал свою рецензию с точки зрения человека, который проводит в жизнь политику партии. От такой рецензии отмахнуться невозможно. А с другой стороны всем так даже спокойнее, и издательству и худсовету. Раз есть мнение комитета партии, на которое можно сослаться, все остальное уже не имеет значения.
К тому же у автора была великолепная рабочая биография — самый, что ни на есть, «от сохи». Даже то, что у него отсутствовало мало-мальски приемлемое образование, внезапно превратилось в достоинство. Как же — народный самородок! Такому не научишь, это у нас в крови. И его стали печатать. Чем больше его печатали, тем легче ему было публиковаться в следующий раз.
Рассказчица прервалась и с улыбкой посмотрела на своего собеседника. Тот печально кивнул головой.
— Да уж, мне такое не светит.
Все рассмеялись. Начался общий разговор. Потом мы спохватились.
— Диана Муратовна, вы не рассказали самое главное. Чем закончилась эта история с дехканином? Он и в самом деле сумел уехать из своего кишлака в столицу?
Маститая писательница вдруг разом сникла, и превратилась в обычную женщину, замотанную и уставшую совслужащую.
— Через год наш дехканин набрал необходимое количество публикаций и вступил в Союз Писателей. Теперь он работает в издательстве, начальником в моем отделе.
Декабрь 2006
Израиль
Опоздал!
Как обычно, в субботу я был в гостях у друзей. Компания в тот вечер подобралась мало мне знакомая. Я откровенно скучал и не знал, чем себя занять. Наконец, я выбрался покурить на кухню. У стола, на котором стояла бутылка водки, рюмки и пепельница, полная окурков, собралось несколько человек с сигаретами. Невысокий молодой человек, с усами и аккуратной бородкой, что-то рассказывал. Я тихонько подошел поближе, и стал слушать.
— Работал я в одном конструкторском бюро. Дисциплина у нас была поставлена образцово, хоть плачь. Главной задачей администрации было проследить, чтобы каждый сотрудник отсидел рабочий день от звонка до звонка. Приди вовремя на работу и вовремя с нее уйди. Остальное не важно.
Это было мое первое место работы, и от нервного срыва меня спасло именно то, что я не знал как это бывает в других местах. Как в старом анекдоте — «а где ты видела другого цвета?!». Мне не с чем было сравнивать, и я принимал эту казарму за нормальную рабочую обстановку.
У нас была проходная, как на заводе. Сразу за входной дверью стояла специальная будочка с турникетом. В этой будочке сидела табельщица, наиглавнейшей служебной обязанностью которой было принять утром у всех пропуска, и отметить опоздавших.
За будочкой, на стене прямо против входа, висели огромные электронные часы. Часы были новейшей конструкции, их повесили после скандала с одной из сотрудниц, которая заявила, что часы в проходной спешат, и из-за этого у нее столько опозданий. Баба была склочная, и профком на следующий день после скандала выделил средства и купил новые часы. Составили комиссию из представителей всех отделов, и в их присутствии выставили часы точно по сигналам радиостанции «маяк». Был назначен ответственный, который раз в месяц проверял точность хода часов.
Опоздание на работу было самым страшным, что могло случиться с работником КБ. Каждый день табельщица составляла список опоздавших. Начальник отдел кадров скреплял его своей подписью с печатью, и подшивал в специальную папку. Копии списка отправлялись директору, парторгу и профоргу.
Нездоровый интерес начальства к приходу на работу не был случайностью. Дело в том, что у нас была квартальная премия. А это, братцы, при удаче могло составить полторы-две месячные зарплаты. То есть было за что биться. Премию конечно давали всем, но вот заветный процент следовало определять каждому сотруднику индивидуально, в зависимости от его выработки.
— И вот тут, — рассказывающий сделал драматическую паузу, — тут и вставал вопрос, а как в сущности оценить выработку рядового советского инженера?
Присутствующие рассмеялись. Кто-то хлопнул рассказчика по спине и сказал:
— Ладно, не томи, не маленькие. Самым главным показателем работы служащего является его присутствие на рабочем месте. Из этого нехитрого тезиса выводим такой же нехитрый вывод. При распределении премии определяющим фактором было количество опозданий за квартал. Я правильно понял ситуацию?
Рассказчик кивнул и снисходительно улыбнулся. Видно было, что главный козырь он еще не открыл.
— Евгений, я ценю вашу прозорливость, — высокопарно сообщил он.
Затем перешел на обычный язык, и быстро продолжал, что бы упаси бог кто-нибудь не решил, что история завершена, и не взялся, в свою очередь, рассказывать сам.
— Ну как, в самом деле, можно иначе оценить нашу работу? Не подсчитывать же сколько листов ватмана или пачек бумаги я извел за квартал! А опоздания вот они, даны нам, как говорится, в объективные ощущения.
В профкоме на стене висела формула расчета процента премии сотрудника в зависимости от количества его опозданий. В ответ энтузиасты подсчитали, сколько раз в квартал можно ездить на работу на такси, чтобы получить премию полностью, и не потратить сверх того, что у них могут вычесть за опоздания. Короче, тот еще дурдом.
И тут умирает Брежнев и к власти приходит Андропов. Первым делом он издает постановление об усилении контроля за дисциплиной. На следующий день нам устроили собрание и объяснили, что время разгильдяйства и недопустимо безответственного отношения к трудовой дисциплине прошло. Что с сегодняшнего дня коллектив нашего КБ объявил непримиримую войну нарушителям трудовой дисциплины. И так далее, и так далее.
С собрания все расходились подавленные. Мы гадали, во что все это выльется. То, что наше руководство отреагирует самым жестким образом никто не сомневался. Но как именно все это будет происходить, не знал никто. Мы недоумевали — как можно еще ужесточить наш казарменный режим?
На этом месте рассказчик прервался и победоносно оглядел слушателей. Теперь он прочно овладел вниманием аудитории. Завязка сюжета была выполнена в стиле лучших детективов. Слушатели автоматически начали прикидывать в уме, а что же действительно можно было придумать. Тем временем, рассказчик прикурил сигарету, затянулся, выдохнул дым и проследил за его траекторией. Наконец он продолжил.
— Мы конечно не дураки. Понятно, что во время такой кампании никто рисковать не будет. На следующий день каждый сотрудник КБ вышел из дома намного раньше обычного — бог с ним со сном, премию бы не проспать. Однако, беда подстерегла тут же. Постановление правительства прочитали не только у нас. Во всех предприятиях города служащих предупредили, что начинается борьба за трудовую дисциплину и все постарались придти на работу пораньше. Представляете, что творилось в транспорте? Автобусов-то от постановления больше не стало. Такой давки я больше не припомню.
Евгений, тот самый, который высказал удачную догадку насчет опозданий, перебил рассказчика снова.
— Опять отвлекаешься, дружище. Во-первых автобусов в тот день было все же больше обычного, у автопарка есть свои резервы. Во-вторых мы все в тот день тоже ехали на работу. Короче, не считай себя фигурой равной Штирлицу, и рассказывай суть дела, а то у нас водка выдыхается.