- Мы вместе пили аперитив.
- Было бы лучше, если бы я рассказала вам обо всем сегодня утром... Не то чтобы он был так уж испорчен...
Но он с юных лет был предоставлен самому себе... Он хочет походить на апаша, в то время как не способен и муху обидеть... Тем не менее я была вынуждена запретить ему ходить сюда из-за его вида...
- ...Тем не менее точно так же вы мне солгали сегодня утром...
- Я испугалась, что вы подумаете такое...
- Какое такое, например?
- Не знаю... Что мы с ним одного поля ягоды!.. Вероятно, вы бы отказались мне помогать. - Она показала на письмо: - Вы читали... Оно отправлено вчера...
Нет доказательств тому, что с тех пор он не сел на поезд.
Начинала спускаться прохлада, и солнце садилось за домами. Мадемуазель Берта закрыла балконную дверь и повернулась к Мегрэ:
- Хотите чаю?.. Нет?.. Как видите, я работаю... Я всегда работала одна, чтобы создать себе положение... Когда я встретила Альбера, то решила, что пришло счастье...
Она подавляла рыдания, машинально расправляла концы тканей, лежавших в беспорядке.
- У вас есть подруга? - спросил он, рассматривая фотографию молодой блондинки, стоящую на камине.
Она проследила за его взглядом.
- Я дружила с Мадленой... Но она вышла замуж...
- Вы не встречаетесь больше?
- Она живет в провинции... Ее муж - важная шишка... Альбер для меня был...
- Вы не могли бы мне дать его фотографию?
Она ни минуты не колебалась.
- А ведь и правда, вы же не узнаете его при встрече! - заметила она. Минутку! У меня есть фотография, снятая в Сен-Мало... На пляже...
И она вытащила ее из супницы, которая решительно служила ей шкатулкой. Это был маленький отпечаток, который обычно делают на пляжах. Альбер, в белых брюках, с обнаженными руками, в полотняной кепке на голове, походил на всех молодых людей, которых можно встретить на берегу моря. Что касается мадемуазель Берты, то она прижалась к нему, боясь потерять свое счастье.
- Темно, правда? Как только заходит солнце, в квартире становится очень темно. Я зажгу свет...
Едва она дотронулась до выключателя, как в дверь постучали. Это консьержка принесла корзину с провизией.
- Вот, мадемуазель Берта...
- Поставьте все это на кухне, госпожа Морин...
- Салат просто восхитителен... Но что касается швейцарского сыра, то я была вынуждена...
- До скорого свидания!..
Когда они вновь остались одни, она села, вдела нитку в иголку, надела наперсток.
- А что вам сказали в полиции? Я надеюсь, что вы им не рассказали о письме?
Он нарочно медлил с ответом, и она подняла глаза, заговорив более быстро:
- Извините меня, но я не слишком хорошо знаю, как протекают подобные дела... Когда я вам писала... Я полагаю, что, поскольку я вас вызвала, то вы нечто вроде адвоката, не так ли?
- Что вы хотите этим сказать?
- Существует профессиональная тайна... Я вам рассказала обо всем... Я показываю вам письма... О! Мне будет все равно, если его арестуют. Это единственный способ успокоить меня! Но я не хочу, чтобы это произошло из-за меня... Таким образом, если сейчас его разыскивают в Кале и Булони...
Он не приходил ей на помощь. А она уже не знала, как выкрутиться. С чрезмерным усердием она сметывала низ платья.
- Что бы вы предпочли? - медленно спросил Мегрэ.
- Простите?
- Чтобы его арестовали или чтобы он перешел границу?
Она спокойно взглянула на него. Ее глаза излучали доверие.
- А что вы об этом думаете? Что с ним произойдет, когда его арестуют? Что ему грозит на самом деле?
- Если это доказано... Ну, если он стрелял, то ему грозит, само собой разумеется, гильотина.
Она отвернулась, прикусила губы.
- Тогда... Я предпочитаю, чтобы он перешел границу... Хотя в один прекрасный день он вернется за мной...
А если я откажусь последовать за ним, то он...
Мегрэ держал в руках фотографию двух влюбленных.
С особым вниманием он изучал лицо молодого человека, довольно заурядное лицо, обрамленное кудрявыми волосами.
- Без сомнения, вы сами ему не писали...
- Да как я могла писать, когда я не знаю адреса?.. И что я могу ему сказать?..
Было трудно представить себе, что вот-вот разразится драма, больно уж атмосфера была миролюбивой. Мегрэ вполне мог представить себе, что находится дома, рядом с госпожой Мегрэ, которая штопает чулки или шьет, ибо царило такое же спокойствие, лился такой же рассеянный свет, те же самые предметы стояли на своих местах и сверкала та же самая чистота.
Единственное различие заключалось в том, что мадемуазель Берта была моложе, миловиднее и одета с кокетством хорошего вкуса.
- Ему никогда не случалось ночевать здесь? - спросил он, только лишь бы не молчать.
И она ответила с пикантной наивностью:
- Ни одной ночи...
- Из-за консьержки?
- И соседей. Рядом проживает старая пара, помешанная на приличиях. А на третьем этаже жила молодая женщина, которая много принимала, так они написали владельцу, чтобы он отказал ей...
Она вновь вспомнила о своей роли хозяйки дома:
- Вы действительно ничего не хотите? Что вы обычно пьете?
- Ничего не нужно, уверяю вас... Я начинаю думать, что ваши страхи напрасны...
Теперь он прохаживался, как это обычно делал во время какого-нибудь допроса у себя в кабинете на набережной Орфевр в те времена, когда он был еще комиссаром Мегрэ. Он машинально дотрагивался до всего, теребил разные предметы, играл с булавками, лежащими в фарфоровой чашке, переставил супницу прямо на середину буфета.
- ...По-моему, когда он увидит, что ему не на что надеяться, то он попытается перейти бельгийскую границу, и со всем будет покончено...
- Вы полагаете, ему удастся?
- Как сказать. Очевидно, что все таможенники и полицейские имеют его описание. Но он может пройти по тропе контрабандистов...
- А это легко?
- Наоборот, я полагаю, что это очень трудно, поскольку через этот участок идет широкомасштабная контрабанда табака... Ну же! Признайтесь, что вы до сих пор его любите...
- Нет!
- Тем не менее вы заплачете, узнав о его аресте...
- Но ведь это так естественно!.. Вот уже десять месяцев, как...
- Давнишняя связь, конечно!.. - вздохнул он не без волнения. - А теперь я вас покину...
- Уже?
- Не бойтесь! Я совсем рядом! Как раз напротив, на пятом этаже гостиницы "Конкарно"... Признаюсь, я видел ваших клиенток в комбинациях и даже одну без комбинации...
- Я не знала...
Он пожал мягкую потную руку мадемуазель Берты.
- Я доверяю... - выдохнула она с некоторой грустинкой. - Это первая ночь, когда я буду спать спокойно.
На узкой лестнице Мегрэ выглядел неуклюжим гигантом. На улице, где было еще светло, он почти столкнулся с малышом Луи, который насмешливо приложил руку к своей светло-серой фетровой кепке, прозубоскалив:
- Прошу прощения, господин комиссар...
У Мегрэ резко испортилось настроение. Он чувствовал себя так, словно на него вылили ушат грязи. Ему хотелось во что бы то ни стало покончить с этим делом, а особенно выйти из нелепой ситуации, в которую он попал.
- Гляди-ка, это ты...
- Хотите взять реванш в костяном покере? К вашим услугам...
- А что ты скажешь, если мы совершим небольшую прогулку на набережную Орфевр?
- Это несложно...
- Ну так вот! Сложно или нет, но мне хотелось бы, чтобы ты последовал туда за мной и чтобы ты ответил на некоторые вопросы, которые задаст тебе инспектор Лакруа...
Малыш Луи отнюдь не пришел в восторг.
- Поедем на метро? - спросил он.
- Мы возьмем такси...
Мегрэ никогда не попадалось столь смехотворное дело, и он думал, что если бы госпожа Мегрэ увидела бы его несколько минут тому назад в квартире мадемуазель Берты, то она бы с трудом поверила, что он там находился по долгу службы.