Он вскакивает так быстро, что книга падает на пол, кидается к печи и ворчит, что крайние хлеба действительно подгорели, еще пару минут и те, что в серединке тоже могли пострадать.
Я поднимаю книгу с пола – да ведь это точно такая, как та, что я недавно отвезла Круковеру – толстая, в коричневом переплете и буквы тисненные.
– Айван, можно я вашу книгу посмотрю?
– Это на моем языке, книга. Ты ведь не читаешь по-русски, Эмма?
– Нет.
На первой странице – фотография мистера Круковера на фоне роскошной усадьбы. Это он, вне всякого сомнения, только моложе. Одет богато. Сидит в плетеном кресле, а рядом – большущий лохматый пес положил лапу на его колено.
– Это кто?
– Автор. Мой любимый. Не могу поверить, что это его последняя книга. Благодаря его книгам я выжил. В газетах писали, что он исчез в неизвестном направлении, оставив записку «Так надо». С тех пор его больше никто не видел. Предполагают, что он покончил с собой. А книга вот вышла. Посмертная. Говорят еще, что книга эта о нем самом. Ну, ладно, дай главу дочитать, не мешай, Эмма.
4.
Меж книгами на столе притаилась початая бутылка коньяку.
– О, здравствуйте, Эмма. Спасибо за доставку. Вот деньги за хлеб и пряники, а это вам, чаевые, в копилочку. На пекарню копите, я помню. И на кафе, которое будет называться… кхе-кхе… «Мадемуазель Бриошь». Красивое название, верно? Дарю. Я так и вижу вас хозяйкой кафе, где будут подавать лучшие в мире бриоши. И светящийся крендель на вывеске просто необходим. А знаете, я как-то был проездом в одном городе и, коротая время, заглянул в первое попавшееся кафе. Я облюбовал столик у окна, сел, и тут же подбежал официант и поставил передо мной чашку кофе и блюдечко с бриошью. Не успел я удивиться, как официант пояснил, что каждый день один из столиков назначается счастливым, и севшему за него посетителю бесплатно подается кофе и булочка. И посетителю счастье с этого момента просто повалит. Каждый день это другой столик, они бросают жребий с утра. И знаете, Эмма, в моей жизни было много разных городов и разных кафе, но вспоминаю я именно это. Знаете, как здорово – сесть за столик, который сегодня назначен счастливым.
– Ух, здорово! Я, пожалуй, тоже введу такой обычай в своем будущем кафе.
– Почему бы нет? Хотел бы я дожить до этого момента. А пока позвольте угостить вас чаем. С вашего разрешения, я плесну в свой чай немного коньяку, мне доктор прописал, давно когда-то… А вам не налью, и не просите. Сами сказали, что несовершеннолетняя.
Он пил чай из большой белой чашки с выгравированными золотыми буквами.
– Это на каком языке написано?
– На русском, – ответил Круковер. – Это моя счастливая чашка. Почти волшебная. Как напьюсь из нее, сразу…
– Что? Желание сбывается?
– Я не то хотел сказать, но неважно, считайте, что да, – рассмеялся Круковер. – Сбывается. Мое постоянное желание. Появляется вдохновение. Возможно, потому, что подарили мне ее люди, которые меня и вправду любили. Они еще утверждали, что я им очень помог. Счастливая чашка.
– Все-то у вас либо волшебное, либо счастливое. Чашка, конечно, хорошо, но мне хотелось бы узнать больше про волшебную минуту и исполнение желаний. И еще мне очень интересно, что у вас сбывалось раньше.
– Когда-нибудь расскажу. Но я, хоть и гораздо старше вас, а куда менее практичен. Сгоряча я пожелал то, с чем еще не знаю как справиться. Вернее, знаю, но не уверен, что нервы выдержат. Но это моя проблема. Моя и времени.
– А скажите, вот вы же старый совсем, а все покупаете книги и покупаете, а зачем вам их столько?
– Хм… ты хочешь сказать, Эмма, что я скоро умру и они мне не понадобятся? Ну, не смущайся. Так ведь? Марек, который продает мне книги по два доллара за штуку, тоже думает, что я скоро умру, и он всю мою библиотеку скупит по доллару за книгу. А потом будет продавать за два таким же старикам-эмигрантам. А когда и они умрут, купит у наследников их книги за доллар штуку, и опять будет продавать старикам за два.
– О! Какая интересная модель бизнеса!
– Марек и не бизнесмен вовсе. Он, в каком-то роде, служитель, хотя и сам об этом не подозревает. Он дает книги во временное пользование. Почти каждая книга, побывавшая хоть раз в его руках, непременно к нему возвратится, когда очередной клиент, или, лучше сказать, временный хранитель книги, умрет. Но возвратится она прочитанной, а значит, живой.
– А как же он узнает о смерти владельца?
– А у него картотека. Но в моем случае он просчитался и не знает, что моей смерти ему ждать не нужно.
– Ваши наследники не продадут ему книги?
– Нет. Еще круче.
Старик молчал. Причем, молчание его было каким-то торжественным, а глаза его хитро поблескивали.