— Моя Пальмира не любит крендели с кардамоном, — уверяет она и бросает своему ангелу вместо съеденного печенья целую пригоршню воображаемых ирисок. Потому что их Пальмира любит.
В этом году мамин день рождения попадает на воскресенье. Вот здорово! Значит, можно веселиться от души весь долгий-предолгий день. В воскресное утро Альва спозаранку уже на ногах, собирает фиалки и цветы миндаля и плетёт из них венки для Мадикен и Лизабет. Вскоре девочки стоят перед Альвой в белых ночных рубашках, с веночками на головах.
— Только крылышек не хватает, — говорит Альва.
Она помогла девочкам вышить крестом скатерть маме в подарок. Скатерть чудо как хороша, хотя сразу же можно разглядеть, сколько крестиков вышила Лизабет, сколько — Мадикен, а сколько — Альва. Большую часть скатерти вышила, разумеется, Альва, но на подобные мелочи, как правило, не обращают внимания, когда получают в подарок такую скатерть, красиво упакованную в цветную бумагу.
Папа, разумеется, тоже поднялся спозаранку. Он приготовил для мамы множество пакетов и большой букет роз, который купил в городе ещё с вечера и, поставив в ведро с водой, спрятал его на ночь в погребе.
И вот наконец семейство чинно шествует к маме в спальню: папа с букетом роз, Мадикен и Лизабет со всеми пакетами и Альва с кардамонным кренделем на кофейном подносе. Все идут и поют:
А мама сидит в постели и смеётся так, что всё лицо её сияет. Сегодня она себя нисколько не жалеет, это сразу заметно, Ведь сегодня — один из самых весёлых дней в году, и погода, как всегда, стоит чудесная.
— Как тебе удаётся, Кайса, сделать так, чтобы в каждый твой день рождения была хорошая погода? — интересуется папа.
— А я звоню старичку-ясновичку и заказываю у него десять мешков солнечного света, это же так просто — отвечает мама.
Вообще-то старичок-ясновичок не так-то прост: он может установить какую угодно погоду, даже дождливую, думает Лизабет. А вот Мадикен смеётся, ведь она знает, что старичок-ясновичок — это мамина выдумка.
Он живёт в той сказке, которую мама рассказывает иногда по вечерам.
Но сегодня утром погода всё-таки отличная — какая разница, откуда она взялась, — и сейчас они всей семьёй отправятся к Бакману, вот только наденут воскресные платья.
В Дубильном переулке у него своё заведение, известное под названием «Фотография Бакмана», где он фотографирует и по воскресеньям, и по будням. Но сегодня надо прийти пораньше, потому что вскоре Бакман уйдёт удить рыбу — это его маленькое воскресное развлечение.
Они тихо бредут по городу: папа, мама, Мадикен и Лизабет: На улицах ещё пустынно и прохладно, но день наверняка будет тёплым, его приближение уже ощущается в воздухе.
Они проходят мимо дома, где живёт Линус-Ида. Из всех маленьких домишек города её домик самый крошечный. Мадикен очень хотелось бы, чтобы Линус-Ида выглянула из окошка, заставленного красными пеларгониями, но она что-то не показывается. Наверное, ещё не проснулась. А вот шмели уже проснулись и жужжат над нарциссами в её малюсеньком садике. Мадикен и Лизабет с удовольствием заглянули бы к Линус-Иде, чтобы послушать немного, как она играет на гитаре, Но сейчас не время, ведь они идут фотографироваться.
Они проходят мимо богадельни, но там в эту пору никто не спит. Некоторые старушонки сидят у окон, уставившись на тихую воскресную улицу, и радуются, когда кто-нибудь проходит мимо. Мадикен и Лизабет машут им рукой, а старушки оживлённо машут девочкам в ответ.
— Я их люблю, — говорит Лизабет — А больше всех люблю Нанну Нутт, потому что у неё такое смешное лицо, когда она плачет.
— Фу, стыдно так говорить, — отзывается Мадикен — ведь Нанна Нутт не виновата, что так смешно выглядит.
— А я разве сказала, что она виновата? — удивляется Лизабет.
Мама предупреждает девочек, чтобы они никогда не называли этот дом «богадельней». Они должны говорить «дом престарелых», так он называется.
— Хотя люди всё-таки зовут его «богадельней», ничего не поделаешь, — подытоживает Мадикен.