Дома Мадикен рассказывает Альве о крольчатах, капкане, лисице и меховом воротнике для тётушки Нильссон.
— Ха-ха — усмехается Альва — хотела бы я посмотреть на этот воротник!
Проходят дни и ночи, а лисица, кажется, и не собирается попадаться в капкан. Слова на вывеске блёкнут от солнца и дождя, но дядюшка Нильссон подновляет их время от времени. Он не из тех, кто сдаётся.
— Раз я пообещал мамаше меховой воротник, значит, она его получит, — говорит он.
Между тем Мадикен весело проводит летние каникулы. Они с Лизабет купаются в речке возле мостков, устраивают генеральную уборку в стоящем во дворе теремке, качаются на качелях в саду, купают Сассу в баке для белья, поливают в огороде свои маленькие грядки, играют в крокет и строят на чердаке сарая, в котором стоит каток для белья, избушку, куда можно забираться, когда на улице идёт дождь.
Время от времени Мадикен отправляется взглянуть на лисий капкан, в который не желает попадаться ни одна лиса. А потом возвращается домой и рапортует Альве, а та смеётся, и на лице у неё словно написано: «Ну, что я говорила?»
— Меховой воротник… — ворчит она, — н-да… дождёшься его… когда рак свистнет, не раньше!
— А может, лиса всё таки умеет читать, — задумчиво произносит Мадикен, почёсывая в голове.
— У этой лисы, я думаю, ума-разума побольше, чем у дядюшки Нильссона — рассуждает Альва. И вдруг громко вскрикивает: — Мадикен, ты что чешешься?
Альва ястребом набрасывается на Мадикен и начинает перебирать ей волосы.
— Дитя моё, да у тебя же полным-полно вшей! — восклицает она.
И тут в Юнибаккене начинается переполох. Альва зовёт маму, мама прибегает смертельно напуганная, потому что Альва вопит так, словно начался пожар. Конечно, то, что случилось с ребёнком, ужасно, мама согласна с Альвой. Но ведь вшей можно вывести сабадилловым уксусом, который продаётся в аптеке.
Лизабет тоже осматривают, но у неё голова чистая.
— Ну да, ведь я не такая грязнуля, как ты, Мадикен, — с достоинством говорит Лизабет.
— Заткнись, — отвечает Мадикен, — а не то отвешу тебе горсточку моих вошек.
Как всё это интересно, думает она. И вши, и сабадилловый уксус, который купит мама. После обеда мама собирается в город, проведать Линус-Иду, ведь у старушки болит нога и она не встаёт с постели.
— Я тоже хочу с тобой к Линус-Иде, — бросается к маме Лизабет.
Да и Мадикен тоже хочется пойти вместе с ними, она и мысли не допускает, чтобы какая-то ерунда ей помешала. Лизабет не может этого понять.
— Ты и вправду хочешь выйти из дома, когда у тебя полным-полно вшей? — спрашивает она.
— А ты подумала о том, что мои вошки ещё до вечера все попередохнут? — говорит сестре Мадикен. — Надо же им перед смертью хоть чуть-чуть повеселиться.
То, что у Линус-Иды весело — это всем известно. Она наверняка и попоёт, и поиграет на гитаре, и расскажет что-нибудь, даже если у неё и болит нога, думает Мадикен.
— Конечно, перед смертью надо повеселиться. А мы попросим Линус-Иду спеть твоим вшам какую-нибудь песенку, только не слишком печальную, — предлагает Лизабет, потому что теперь-то она понимает, какое потрясение должно испытывать бедное насекомое, которому нечего ждать от будущего, кроме сабадиллового уксуса.
Линус-Ида радуется, когда девочки с мамой приходят к ней. Ей нравится болтать с Мадикен и Лизабет, да к тому же мама принесла для больной ноги Линус-Иды мазь, а для неё самой — килограмм кофе и пять булочек.
Можете не сомневаться, что Линус-Ида страшно обрадовалась. Мадикен и Лизабет остаются у неё, в то время как мама отправляется за сабадилловым уксусом и многим другим, что необходимо купить в городе.
Линус-Ида сидит с гитарой в руках, положив больную ногу на скамеечку, и поёт для девочек своим писклявым голоском. Но всё, что она поёт, так печально. Это совсем не те песенки, которыми можно развеселить вшей. «В палате лазарета» и «У пьяницы в лачуге» — вот что слышат вошки, нашедшие себе приют в волосах у Мадикен, и от такого пения им, разумеется, не становится веселее.
Закончив петь, Линус-Ида говорит:
— Этот пьяница, он-то раскаялся в конце концов. А Нильссон из Люгнета, тот не раскается. Вот я и толкую, вот и толкую, худо он кончит.
— Неужели худо? — испуганно спрашивает Мадикен.
Она любит дядюшку Нильссона и не хочет, чтобы ему было худо.
Но Линус-Ида твёрдо знает, что ждёт таких, как он.
— Если б можно было остеречь его… Так нет, куда там! Я тут встретила его намедни, когда он шёл в кабак. «По этой дороге, Нильссон, тебе никогда не прийти на небо», говорю я ему. А он знаете, что мне на это отвечает? «А мне, говорит, так далеко и не надо, я иду всего лишь в „Весёлую Чарку“, пропустить пивца пару кружечек». Вот я и толкую, вот и толкую, никудышный муж попался Эмме!