— Чем вы сейчас занимаетесь? — спрашивает папа.
— Возим сено, — сообщает Турэ.
— А-а-а, значит, вы ездите на возах с сеном! Как вам весело! — завидует Лизабет.
— А тётушка Карлссон тоже ездит на возах? — интересуется Мадикен, потому что ей любопытно, каким образом мама Турэ, которая весит почти сто килограммов, избирается на воз с сеном.
— Ездит на возах? Да нет же, — отвечает Турэ. — Мать занимается дома по хозяйству и доит коров. А мы с отцом и Майей возим сейчас сено, а позднее будем собирать урожай, обмолачивать пшеницу…
— Как же вам весело на Яблоневом Холме! — снова восторгается Лизабет — Доите коровушек, ездите на возах с сеном, обмолачиваете пшеницу! А мы здесь с Мадикен обмолачиваем одного только ёжика.
И вдруг случается чудо. На следующее утро, едва только девочки просыпаются, входит папа и говорит, что Мадикен с Лизабет могут пожить на Яблоневом Холме, пока они с мамой будут в Копенгагене.
— Вы хотите?
Ну ещё бы! Очень даже хотят. Мадикен и Лизабет, конечно, понимают: это не совсем то, что поездка в Копенгаген, но всё-таки! Они тут же вскакивают с постели и начинают упаковывать вещи, которые возьмут с собой в дорогу. Мама приходит помочь им и, пользуясь случаем, даёт дочкам наставления. Довольно много всяких наставлений. Она боится отпускать своих девочек на Яблоневый Холм. Но папа считает, что детям полезно пожить самостоятельно и испробовать свои силы.
— Да и что может случиться? — удивляется он — Более спокойного места, чем Яблоневый Холм, на всей земле не сыщешь.
— А бычки? Или ты забыл? — напоминает ему мама.
И предупреждает, чтобы Мадикен с Лизабет не подходили близко ни к бычкам, ни к бодучим баранам, ни к норовистым лошадям, ни к злобным коровам, ни к острым косам, ни к глубоким колодцам. Им запрещается падать в навозные лужи и сваливаться с нагруженных сеном возов, им следует остерегаться змей и клещей, слепней и двухвосток, шершней и других насекомых, которые могут их ужалить.
Теперь Яблоневый Холм представляется Мадикен отнюдь не самым спокойным, а, напротив, самым опасным местом на земле.
— А больше нам ничего не надо запомнить? — спрашивает она.
Ну разумеется, они должны регулярно умываться и чистить зубы по утрам и вечерам, не забывать говорить «спасибо» после еды, ложиться вовремя спать, слушаться взрослых и быть вежливыми с тётушкой и дядюшкой Карлссонами, которые так любезно принимают их в самый разгар сенокосной страды.
— А с Майей и Турэ нам можно вести себя, как обычно? — спрашивает Лизабет.
Жизнь на Яблоневом Холме начинает казаться ей не слишком заманчивой.
Мама с папой тоже собираются в дорогу. Папа радуется и напевает: «Мы поедем в Копенгаген денька на два, на три..», но мама не перестаёт думать об опасностях на Яблоневом Холме и с трудом понимает, как она только отваживается уехать.
— Я была бы спокойна, если бы знала, что дети остались дома, в Юнибаккене, с Альвой — объясняет она папе, Но папа решительно заявляет, что хочет, чтобы его дети увидели, как живут другие люди, чем они занимаются. Дети должны знать, что жизнь не везде такая, как в Юнибаккене.
Ну конечно, мама это понимает, но всё-таки беспокоится и непрестанно спрашивает Мадикен, хорошо ли та запомнила её наставления.
— Ну да, — отвечает Мадикен и повторяет все напутствия, слегка поддразнивая маму: — Нам надо остерегаться тётушки Карлссон, чтобы она нас не укусила. И ещё мы должны регулярно умывать дядюшку Карлссона в навозной луже по утрам и вечерам, и не подходить слишком близко ни к каким зубным щёткам, и обязательно быть послушными и вежливыми с бычками, так?
— Да, примерно так, — вздыхая, говорит мама — Но хорошо, если бы ты запомнила ещё и то, что ты старшая сестра и на сей раз должна быть немного разумнее.
Рано утром Альва отвозит обеих девочек в лодке на Яблоневый Холм. Они всплакнули немножко, прощаясь с мамой и папой, которые очень спешили на поезд. И ещё они немножко всплакнули, прощаясь с Альвой, когда она сдавала их с рук на руки тётушке Карлсон в кухне её дома на Яблоневом Холме. Заметив, что детям грустно, тётушка Карлссон говорит:
— Не хотите ли пойти со мной покормить цыплят?
Ну конечно, они хотят. Цыплятки такие маленькие, хорошенькие, да и мама не говорила, что их надо опасаться. Теперь девочки больше не плачут, и Альва преспокойно может ехать домой.