У Гусан родились котята, впервые в её кошачьей жизни. Она лежит на крылечке, нежится на солнышке и следит за котятами точно так же, как Мадикен за Кайсой. Ей надо уследить за тремя малышами. Они прыгают и играют на песчаной дорожке, делая вид, что охотятся за крысами. Мадикен очень нравятся котята, такие симпатичные, весёлые. Жаль только, что скоро придётся их отдать. Мама не хочет держать в Юнибаккене нескольких кошек. Одного котёночка возьмёт Линус-Ида. Другой будет жить у Карлссонов на скотном дворе. А кому отдать третьего — маленького, чёрненького, — ещё не решили. Может быть, учительнице, если она захочет.
Мадикен вновь погружается в книгу. Да-а, ну и дела творятся в замке с привидениями! По тайным коридорам замка ходит, гремя костями, скелет и забирается в спальню юной графини. Не удивительно, что она сразу же сходит с ума и кричит так, что страх пробирает до мозга костей.
Закричишь тут! Но кроме графини, кричит ещё кто-то. Кайса! Мадикен поднимает наконец голову и видит… господи, кто же это стоит у них во дворе, держа Кайсу на руках? Кто вытащил её из коляски, где она так сладко спала? Какой-то человек с длинными седыми волосами. Он стоит спиной к Мадикен. Но вот он оборачивается… Караул! Это же Линдквист!
Мадикен пугается до полусмерти. И всё-таки это не тот страх, который может загнать её на дерево или на крышу. Нет, страх Мадикен иного рода. Внутри у неё всё леденеет, она даже не может кричать, не может пошевелиться. Господи, что же делать?
Наконец Мадикен открывает рот, но голос у неё дрожит и не слушается, будто говорит и не она вовсе, а кто-то другой:
— Это… это моя сестра, ей надо спать!
Линдквист растерянно смотрит на Мадикен.
— Она не твоя, она теперь моя! — произносит он — И решать, что ей надо делать, а чего не надо, буду я.
— Не-ет, — Мадикен пытается придать голосу твёрдость.
Линдквист строго смотрит на неё.
— Не перечь мне, а не то я не знаю, что сделаю! Она моя! Должна же быть на свете справедливость!
А Кайса кричит. Линдквисту это не нравится, и он начинает трясти сё.
— Замолчи! У меня от крика болят уши, замолчи, я говорю!
Мадикен в панике. Если Кайса не замолчит, Линдквист может разозлиться и покалечить её своими огромными ручищами. Была бы здесь Альва! Мадикен хочет позвать её, но боится. Как бы не рассердить Линдквиста. Надо самой всё уладить, без посторонней помощи, надо что-то сделать, и немедленно. Нельзя сидеть сложа руки и дрожать, как трусливый зайчишка.
— Господин Линдквист, а зачем вам ребёнок? — спрашивает наконец Мадикен каким-то новым, не своим, голосом.
Линдквист в раздумье морщит брови.
— Кругом всё мертво, понимаешь? — отвечает он ей — Да, всё мертво, а я хочу, чтобы рядом было живое существо, чтобы оно двигалось, понимаешь?
И он снова принимается трясти Кайсу.
— Перестань кричать, замолчи, кому говорю!
Кайса не привыкла, чтобы её так сильно трясли, и орёт пуще прежнего.
«Молчи, молчи, милая Кайса — думает Мадикен — Господи, как же мне быть?»
Вдруг она замечает играющих рядом котят. Это ведь живые существа, и они двигаются, да ещё как! А что, если… во всяком случае, надо попытаться.
Дрожащими руками Мадикен берёт чёрного котёнка, и подходит с ним к Линдквисту, ноги у неё тоже дрожат.
— Смотрите, господин Линдквист, — говорит она — вот вам живой котёнок, он двигается и не кричит.
Давайте меняться?
— Ну нет уж, — отказывается Линдквист.
Он держит Кайсу под мышкой, словно куль. Ей такое обращение не по душе, и она, выражая своё недовольство, вопит как резаная. Линдквист сердито смотрит на неё. Потом — на котёнка, которого Мадикен прижимает к себе. Это весёлый маленький котёнок. Он карабкается вверх, пытаясь высвободиться из рук Мадикен и добраться коготками до её щеки, Но девочка крепко держит его.
— Ладно уж, так и быть, — соглашается наконец Линдквист — Давай мне котёнка и забирай своего крикушонка!
Он протягивает руку, и Мадикен кладёт котёнка ему на ладонь. Однако Линдквисту в тот же миг становится жаль отдавать Кайсу.
— Пожалуй, я оставлю себе обоих!
— Ну нет, — возражает Мадикен, — позвольте мне забрать моего крикушонка. Должна же быть на свете справедливость!
Конечно, должна. Линдквист сам всегда так говорит.
И бросает Кайсу Мадикен, словно это не ребёнок, а какой-то ненужный хлам, который можно швырять как попало. Котёнок уже скребётся у него в бороде, и Линдквисту это нравится.
— Какой озорник! — говорит он.