Но тут Аббе напоминает ей, что она ведь не раз вылезала из окна на крышу веранды. Правда, обычно это бывало днём, но если можно днём, то почему нельзя ночью?.. Конечно, если она не трусиха!
– Ну так ты пойдёшь или нет? – спрашивает Аббе строго.
Мадикен не знает, что и сказать.
– Мне не дождаться двенадцати, я усну. Так что ничего не получится.
Но от Аббе не так-то просто отделаться. Подумав немного, он говорит:
– Слушай, я, пожалуй, сумею обмануть прапрадедушку и сделать так, чтобы он сегодня появился пораньше. Знаешь, что я придумал?
Нет, Мадикен не знает. Разве она может так придумать, как Аббе?
– Я поставлю в пивоварне будильник и передвину стрелки на три часа вперёд. Ну как? Ловко придумано? Вот прапрадедушка и решит, что уже двенадцать часов, а на самом деле будет ещё только девять. Ха-ха!
– Ха-ха! – вторит Мадикен, но смех у неё невесёлый.
– Ну так что, пойдёшь? – ещё строже спрашивает Аббе.
– Да-а, – говорит Мадикен. – Наверно уж пойду.
– Шик-блеск! – говорит Аббе. – Ты молодчина!
В семь часов вечера Мадикен и Лисабет укладываются спать. Но сначала приходит мама немного посидеть с девочками. Она им рассказывает сказки и поёт песенки. Последнюю песню поют все вместе – мама, Мадикен и Лисабет. Иногда приходит папа, тогда они поют на два голоса. Они поют: «Вечер прекрасный, мирный покой». Мадикен почему-то испытывает настоящее счастье от этой мелодии, а может быть, ещё больше от слов. В чём тут дело – она и сама толком не разберётся. Лисабет тоже, наверное, радуется, когда поёт эти слова. Во всяком случае, она уже не говорит, как раньше, когда ещё была маленькой и мама с ней разучивала эту песню: «Ой, мамочка, как скучно!»
Но тогда ей было только три годика. Теперь-то она знает наизусть всю песню и распевает не хуже других: «Вечер прекрасный, милый покой». Она поёт «милый покой», а не «мирный покой». «Ой, как же это верно! – думает Мадикен. – „Милый” – как раз то слово, которое лучше всего подходит для вечера, когда ты лежишь в мягкой, уютной постельке и мама заботливо подоткнула тебе одеяльце, а за окном так хорошо шелестят берёзы».
Однако про нынешний вечер никак не скажешь «милый покой». Сегодня у Мадикен совсем другое чувство. При мысли о том, что она собирается сделать, у Мадикен начинают бегать по коже мурашки, но в этом ощущении нет ничего неприятного. Что поделаешь, раз Мадикен уродилась такая беспокойная! Её так и подмывает искать захватывающие приключения. Она уже решила пойти в пивоварню, чтобы узнать, может ли она видеть привидения, и сейчас у неё приблизительно такое чувство, какое бывает, когда предстоит поход к зубному врачу. Хуже всего – это ждать, пока не скажут: «Ну, всё! Завтра пойдём!» Остальное уже не страшно. А кроме того, если Аббе не боится увидеть привидение, то чем, спрашивается, Мадикен хуже? Во всяком случае, так рассуждала Мадикен, пока лежала в своей постельке.
Мама и папа уже давно пожелали девочкам спокойной ночи и ушли. Теперь Мадикен дожидается, когда уснёт Лисабет. То, что она задумала, нужно держать в секрете даже от неё.
– Ты не спишь? – спрашивает Мадикен.
– Вовсе даже не сплю, – отзывается Лисабет. – А ты?
– Ну и дурочка ты, Лисабет! – говорит Мадикен.
Она выжидает ещё немного и через некоторое время опять спрашивает:
– Лисабет, ты спишь?
– Ничуточки! – говорит Лисабет. – А ты?
«Ну что за девочка!» – думает Мадикен и начинает сердиться.
– Ты что, всю ночь собираешься не спать?
– Каттегоритчески! – отвечает Лисабет.
Но через минуту она уже перевалилась на живот и уснула.
Никогда ещё Мадикен не доводилось одеваться в кромешной тьме.
Она боится зажигать керосиновую лампу, чтобы не разбудить Лисабет и чтобы мама нечаянно не заметила полоску света под дверью детской.
Хорошо, что Мадикен позаботилась с вечера аккуратно сложить одежду на стуле, который стоит возле её кровати. С бельём она быстро управилась, надела штанишки, лифчик. Потом Мадикен пришлось поволноваться – второй чулок, как нарочно, куда-то запропастился. Мадикен лихорадочно ищет пропажу – правда, ведь неудобно получится, если она явится в одном чулке перед прапрадедушкой Аббе Нильсона, это перед настоящим-то графом! В конце концов чулок отыскивается под стулом рядом с ботинками. Нешуточное дело – зашнуровать ботинки в потёмках, но Мадикен кое-как справилась и со шнурками. Теперь остаётся надеть платье и длинную шерстяную кофту, в которой она играет в саду.
Мадикен стискивает зубы – предстоит самое трудное. Надо открыть дверь, на цыпочках пройти через сени к оконцу, которое выходит на крышу веранды, и ни разу не зашуметь, чтобы не заметили мама и папа. Они ещё сидят внизу в гостиной. Сквозь закрытую дверь детской доносятся их приглушённые голоса.