– Давайте переждём, – соглашаются Мадикен и Лисабет.
Обе девочки совсем не против подождать, пока снег не перестанет. У Майи ещё сохранились куклы, в которые она играла, когда была маленькая. Она их принесла и дала девочкам. Мадикен и Лисабет усадили кукол на кухонном диване, стали их раздевать и одевать, и занимались этим с большим удовольствием. А снег всё валил и валил.
– Пожалуй, ехать надо на санях, – говорит Петрус Карлсон. – Вот только дождёмся, чтобы кончился снегопад.
– Хорошо, – говорят девочки. – Дождёмся.
Они ещё поиграли в куклы. Они уже совсем освоились и чувствуют себя как дома. Вдруг тётя Карлсон подзывает Лисабет и спрашивает:
– Послушай-ка, какой крем ты больше всего любишь – крыжовенный, просто крем или другой крем? Садитесь за стол, девочки, сейчас будем обедать!
И вот Мадикен и Лисабет пообедали. А на обед у Карлсонов было жаркое с луковым соусом и крыжовенный крем с молоком. А снег всё ещё валил.
– Похоже, что этому снегопаду конца не будет, – говорит Петрус Карлсон. – Придётся уж как-нибудь выезжать, а то в Юнибаккене подумают, что мы вас решили украсть.
– Может быть, всё-таки скоро перестанет, – говорит тётя Карлсон.
Но снег и не думает переставать и всё валит, и валит, и валит на Аппелькюллен. Столбы у ворот уже покрылись пышными белыми шапками, а в воздухе так густо летают хлопья снега, что из кухни нельзя разглядеть скотный двор. Между тем уже начало смеркаться. И Петрус Карлсон сказал:
– Ну, Туре, придётся тебе запрягать снегочистку, иначе мы не доедем до Юнибаккена.
И Туре идёт запрягать Мону и Фрейю в снегочистку, а Петрус Карлсон запрягает в сани Титуса и Конке. Потом обеих девочек усадили в сани и укутали в шкуры, так что торчали только носы. Они даже не смогли помахать на прощание тёте Карлсон и Майе, которые смотрели из окна на их отъезд. Петрус Карлсон сел на козлы, взял вожжи, и сани тронулись вслед за снегочисткой, которой правил Туре.
– Целых четыре лошади понадобились, чтобы отвезти нас домой. Во как много! – говорит Мадикен.
– Четыре лошади и снегочистка, – говорит Лисабет. – Как на большом катании!
Девочки начинают играть, как будто у них большое санное катание. Уютно спрятавшись под шкурами, они слушают, как звенят бубенчики. И под звон четырёх бубенцов Мадикен и Лисабет катят к себе домой в Юнибаккен.
– А хорошо, что мы с тобой отправились в Аппелькюллен, – говорит Мадикен.
– Ведь это надо же, как снег-то зарядил! – говорит Петрус Карлсон. – Всё валит, и конца не видно.
Наверное, ему на козлах не так уютно сидится, как Мадикен и Лисабет под шкурами.
– Давай, Лисабет, споём ему песенку, чтобы ему стало повеселее, – говорит шёпотом Мадикен.
Лисабет согласна.
поют девочки рождественскую песню.
поёт Мадикен.
поёт Лисабет.
Но вот уже и калитка Юнибаккена.
– Смотри-ка, в окошке горят четыре свечи, – говорит Лисабет.
– Да, ты же знаешь, что это – адвент, – говорит Мадикен.
Рождество в Юнибаккене
– Ну вот! Как будто со всем управились! – говорит Альва в последний вечер перед сочельником. – Ой, как же я устала, но зато всё готово!
– Всё, кроме ёлки! – говорит Лисабет. – А ёлку украсят мама и папа, когда мы ляжем спать.
Мадикен не говорит ничего, она только поёживается, как от озноба. Это у неё всегда бывает, когда должно случиться что-нибудь такое замечательное, что просто уже невозможно вытерпеть.
Да, теперь уж пускай приходит Рождество, в Юнибаккене всё готово к встрече. Полы намыты, из всех углов выметена пыль, на окнах висят белые крахмальные занавески, во все подсвечники вставлены свечи, кухня устлана свежими половиками, медная посуда так и сверкает по стенам, а под печным колпаком красуется в уборе из красных и зелёных бумажных фестонов жениховский жезл, один вид которого напоминает о Рождестве.
В гостиной сплошное благоухание. Тут пахнет белыми гиацинтами, которые мама подгадала вырастить так, чтобы они распустились к Рождеству. А главное – пахнет ёлкой, она уже стоит посередине комнаты, свежая и зелёная, и ждёт, чтобы её нарядили.
– А уж угощенья наготовлено столько, что хватит, наверное, до следующего Рождества, – говорит Альва.