Она изо всех сил старалась не разбрызгивать известь, но у нее это плохо получалось- после нее на газетах оставались множественные созвездия разнокалиберных пятен- клякс. - Когда же ты белить научишься- нестрого укоряла мать. - Совсем уже взрослая, а до сих пор не умеешь. Тебе же скоро в чужой дом предстоит. . Засмеют ведь тя, скажут: невеста даже белить не умеет, чему только ее мать учила? - Разве мне так много лет? Я же еще маленькая. - Невеста не бывает маленькой. Раз доросла до замужества- значит, не маленькая.
- Да не собираюсь я вовсе в невесты. И в чужой дом мне незачем. Мне и с тобой хорошо. А белить я умею;только вот щетка какая- то ненормальная: брызгается- прямо сладу нет! Может, поменяемся? - Не щетка, а руки твои виноваты. - Ну я же неплохо белю, нани. Видишь, полос не оставляю. А что брызгаю- так ведь сама и вымою. - Вымоешь, конечно, куда денешься. Да не лучше ли вовсе не пачкать? - Вечно ты меня ругаешь, нани! Ну хоть бы раз- хоть нечаянно! - похвалила. - Пусть тебя другие хвалят. А моя ругань тебя не опозорит. - Вон чужие матери своих дочерей, небось, не стыдятся хвалить, а ты, знай себе, только ругаешь да ругаешь. - Для того и ругаю, чтобы все умела и лучше других была. - Не беспокойся, наничка! Когда придется- все сама сумею! - весело заверила Мадина, помогая матери переставить стол. К полудню с побелкой в двух комнатах было покончено, и Тамара, предоставив дальнейшее Мадине, занялась на кухне приготовлением домашней халвы. Был 15- ый день уразы, и она спешила приготовить все, чтобы до захода солнца успеть разослать в ближайшие дворы по большому чапильгу и куску халвы, как полагается в этот священный месяц.
Вечером вычищенная, вымытая мебель была расставлена в посветлевших, как будто даже ставших более просторными комнатах. Мустафа помогал Мадине выбивать ковры и матрасы. Мадина своими шутками всячески старалась развлечь брата, чтобы тому не наскучило это занятие и он не сбежал со двора. - Издеваетесь над моим мужским достоинством, - притворно возмущался Мустафа, берясь с одной стороны за углы одеяла и вместе с Мадиной вытряхивая его. - Где это видано, чтобы мужчина занимался таким бабским делом? - прерывая на время это занятие, обратился он за поддержкой к проходившей по двору матери. - Я что- то никогда не видел, чтобы воти подобным занимался! - Не хватало еще, чтобы он, имея вас, на старости лет такими делами занимался. У тебя бы хватило совести предоставить ему это, - укорила мать. - Ничего, ничего, Мустафа, не перетрудишься, ты же вон какой сильный. Я бы одна ни за что не справилась- с подкупающей улыбкой сказала Мадина. В душе она удивлялась, что удается до сих пор удерживать его дома, да еще заставить помогать. Обычно во время ремонта Мустафа целыми днями пропадал где- нибудь, потому что терпеть не мог суетливо- беспорядочную обстановку, которой он сопровождался. А на сей раз уступил просьбе Мадины помочь ей, чтобы не привлекать для этого мать, и без того умаявшуюся за день.
- - Мустик, тебе самому в будущем пригодится то, что помогаешь мне сейчас, - улыбнулась Мадина, берясь за следующее одеяло.
- А то, если ты потом когда- нибудь будешь помогать своей невесте, беспощадно закидаю тебя упреками. - Да никогда в жизни она этого не дождется! - возмутился Мустафа, по- ребячьи горячась. - За то, что помогаешь мне теперь, обещаю никогда не делать подобных упреков. - А тебе и не придется- случая не будет! - Поживем- увидим! - засмеялась Мадина, которую забавлял его сердито- неприступный вид. С наступлением темноты все дела на сегодня были закончены. Магомет пришел с работы и сидел на кухне за столом. Мадина подавала ужин. Вошла Тамара и, устало вздохнув, присела к столу: - Налей- ка мне прежде всего чаю, весь день жажда мучает. Мадина с жалостью глядела на родителей: "Как же они могут целый день работать в такую жару, не выпивая даже глотка воды? Мыслимо ли выдерживать такую пытку каждый день! Нани- то хоть дома бывает, может полежать в тени, отдохнуть, а воти? . . ". И уже в который раз высказала эти мысли вслух. Отец, снисходительно улыбаясь, взглянул на нее своими добрыми усталыми глазами с густой сетью морщинок вокруг: - Вам, молодым, кажется это таким трудным делом. А для нас это дело привычное- за весь день даже не вспоминаешь о еде. - Так- то оно так, только жажду все же трудно переносить, - поддержала Тамара, отодвигая тарелку. - Ну что ты, нани! Нас ругаешь, когда не доедаем, а сама больше половины оставила.
- - Не лезет больше. Нужно бы в Назрань за кукурузной мукой съездить. Хоть чурек можно будет печь. На этом хлебе далеко не уедешь. - Хлеб ведь намного лучше, - сказала Мадина, наливая матери второй стакан крепкого чая, и укоризненно прибавила: - Ты одним чаем надеешься насытиться? Но Тамара пропустила замечание мимо ушей: - Разве можно хлеб с чуреком равнять? Если его поешь, почти до вечера можешь считать себя обеспеченным. А после хлеба через несколько часов уже под ложечкой сосет от голода. Если бы чурек был хуже, его бы и отцы наши не ели. - У отцов наших просто не было выбора. Сама же рассказывала, что, бывало, и чурека не всегда хватало, а уж и з пшеничной муки стряпали только по праздникам, - напомнила Мадина. - Да- а, это верно, - вздохнул Магомет. - В старые времена голод в горах был частым гостем. А в первые годы ссылки он унес почти половину наших людей. Целыми семьями вымирали. Это теперь людям такая воля. Вот и мать твоя- видишь- дожила до того, что чурек лакомством считает. - Можете смеяться сколько угодно, но чурек все равно сытнее и здоровее- проворчала Тамара, расстроенная воспоминанием о тяжких годах, унесших жизни многих ее близких.