Мужчины, болтавшие с Мадонной, разошлись, некоторые — разжились номером ее телефона, остался только один — Питер Шульц, — сосед Белл по квартире. Белл подошла к ним и велела ему уматывать. «Двигай, — сказала я. — С тобой она не пойдет. Я хочу с ней поговорить». Потом Белл обратилась к красотке в белом и пояснила: «Я с ним живу». Шульц поспешил добавить, что они просто соседи и между ними ничего нет. «Питер волновался, как бы Мадонна не подумала, что мы любовники, но ей это было без разницы. Захоти она с ним пойти, так пошла бы». (Шульц тоже ушел с телефоном Мадонны и дважды назначал ей свидания.) С Мадонной у Эрики Белл было много общего. Белл, которую ее новая подруга тут же окрестила «Рикой», тоже росла в процветающем пригороде. Только в ее случае это был Грэйт-Нек на Лонг-Айленде. Как и Тони Чикконе, отец Эрики имел хорошее образование, он был ученым и долгое время работал в Комисси по контролю за ядерной энергетикой. Требования к Белл тоже были повышенными, и она тоже отлично училась в школе. Она тоже занималась танцем, а теперь пыталась завоевать себе место в головокружительной, залитой неоновыми огнями жизни Манхеттена. Обе юные дамы прекрасно знали, что хотели, были привлекательны и уверены в себе, хотя в последнем одна из них сильно уступала другой.
До этого часа их биографии отличались лишь тем, что Эрике не приходилось голодать. Белл поражалась изобретательности Мадонны в добывании еды. «Даже потом, когда мы уже кое-чего достигли и стали разъезжать по городу на лимузинах, — говорит Белл, — она показывала мне какой-нибудь переулок и говорила: „Здесь я рылась в мусорных баках и искала чего-нибудь поесть. Удивительно сколько добра люди выбрасывают“. К Мадонне подходили владельцы закусочных и ресторанов, и она их сразу же узнавала. „Рика, я люблю этого парня. Он когда-то меня подкармливал, оставлял мне еду“. То были для нее тяжелые времена. Я хочу сказать, иной раз ей приходилось выбирать: съесть яблоко или поехать на метро. От этих ее рассказов мне хотелось реветь». Но Мадонна была не из слезливых. «Она не склонна поддаваться эмоциям, — говорит Белл, ставшая вскоре ближайшей подругой Мадонны. — В Мадонне есть внутренняя сила. По сравнению со всеми, кого я когда либо знала, у нее феноменальная воля. Насколько мы были близки? Что ж, могу сказать, что спали мы в одной постели», — говорит Белл. Еще она вспоминает об одной любопытной привычке Мадонны — полоскать горло соленой водой в шесть утра — «для голоса, наверное». Проникнувшись сочувствием к стесненным обстоятельствам своей новой подруги, Белл дала ей место в баре «Лаки Страйк». Мадонна проработала там всего два вечера — все свои силы она стремилась отдавать карьере, о которой могла говорить беспрерывно", — но этот краткий эпизод стал очередной вехой ее биографии. Барменом в «Лаки Страйк» служил высокий светловолосый флоридец с лицом херувима и обезоруживающей улыбкой, и Белл их познакомила. Как и первый наставник Мадонны, Кристофер Флинн, Мартин Бергойн был гомосексуалистом. Они с Мадонной быстро нашли общий язык, и вскоре он сподобился стать ближайшим из ее друзей обоего пола. «Мартина все любили, — вспоминает Белл. — Он был забавным и милым, красивым и приятным. Но они с Мадонной общались на своем особом уровне. Конечно, будь он гетеросексуален, их отношения не стали бы столь тесными». По словам Белл, по вечерам они с Мадонной чаще всего куда-нибудь выходили. Нередко это был один из самых модных городских клубов «Данстерия». «Мы ходили туда на свидания, — вспоминает Белл. — Мы занимались террором — так мы это называли, потому что именно это и делали — терроризировали людей. Она, бывало, говорит: „Рика, я здесь — самая красивая из белых девушек, а ты — лучшая из черных. Так что — вперед!“ Тут мы разгоняли всех с танцевальной площадки и занимали ее. Мы высматривали самых смазливых парней, подходили прямо к ним и, не говоря не слова, целовали прямо в губы. Потом мы брали у них номера телефонов, отходили и, пока парень хлопал глазами, сминали бумажку с номером и выбрасывали ее». Еще им нравилось дожидаться возле лифта какого-нибудь мужчину, войти с ним в кабину и там неожиданно его атаковать. «Помню, у Мадонны был такой случай, — рассказывает Белл. — Она просто покаталась с одним парнем на лифте вверх-вниз, а когда он вышел, у него глаза смотрели в разные стороны. Он говорил об этом несколько месяцев». По поцелуям Мадонна дотягивала, пожалуй, до олимпийского уровня. «В постели она, скорее всего, хороша, — замечает Камила Барбоун, — потому что совершенно раскована и сильна физически. Но заводится она от поцелуев». Перечисляя откровенные бисексуальные заигрывания Мадонны, Эрика Белл подчеркивает: «Я заинтересовалась Мадонной еще до того, как она меня поцеловала. Но могу сказать одну вещь: стоит ей разок тебя поцеловать, и этот поцелуй останется с тобой как печать». Когда Мадонна и Белл не ошивались по клубам, они делились друг с другом своими надеждами и страхами. Несмотря на свою кажущуюся бесшабашность, Мадонна заметно боялась смерти или, точнее, забвения. «Она не раз говорила мне, что хочет стать знаменитой, — рассказывает Белл, — что она обязана прославиться. Мадонна говорила: „Мне нужно не просто внимание, а все внимание. Я хочу, чтобы все в мире знали, кто я такая, и любили меня“. Это было года два до того, как она записала свой первый хит. Мне кажется, что она больше всего боялась, что может вдруг умереть и ее забудут». Однажды вечером, когда они сидели на полу в комнате Мадонны («Ничего другого не оставалось, потому что не было стульев», — говорит Белл.), она, к удивлению Белл, достала из какого-то конверта фотографии, на которых была снята в обнаженном виде в те голодные дни, когда подрабатывала в качестве фотомодели. «Рика, ты не поверишь, — сказала она своей худощавой подруге, указав на снимки, — но тогда я была такой же плоской, как ты!» "Мы покатились со смеху, эти голые снимки показались нам жутко забавными, — вспоминает Белл. — «Ах, я просто не дождусь, когда прославлюсь и они увидят свет, — сказала Мадонна. — Кто-нибудь захочет продать их в „Плейбой“. — Она посмотрела и скривилась. — Но там их не захотят печатать. Смотри, какая я здесь плоская». (Через несколько лет, когда фотографии были опубликованы в «Плейбое» и «Пентхаусе», произведя фурор в масштабах страны, Мадонна позвонит Белл. «Рика, не могу поверить, — скажет она, давясь от смеха. — Ведь я же такая плоская».)
В другой раз Мадонна, очень хотевшая соответствовать образу «крутой девчонки», решила, что ей надо овладеть одним из видов уличного искусства. «Она попросила меня, — говорит Белл, — научить ее сплевывать. Мы остановились на тротуаре и принялись остервенело плеваться, пока она не сочла, что теперь умеет делать это в лучшем нью-йоркском стиле. Прохожие были в ужасе, но нам было дико смешно». Успехи в музыке доставлял и Мадонне меньше радости. Не имея возможности единолично распоряжаться четырьмя композициями «Готемской записи», Мадонна с помощью Брэя сделала еще одну демонстрационную запись. На этот раз вошли четыре их «уличных» танцевальных мелодии: «Каждый»('Everybody'), «Невыгодная сделка»('Ain't No Big Deal'), «Останься»('Stay'), и «Горение». Мадонна в одиночку развернула компанию, чтобы пленку прослушали нужные люди. Для этого она избрала «Данстерию» на Манхеттене, которая продолжала традиции заведений, где пересекались пути прессы, таких как «Студия 54», «Мадд-Клаб» и «Ксенон». Открытая в 1981 году одним из импресарио ночной жизни Рудольфом, «Данстерия» быстро прославилась как суперсовременное заведение, о котором больше всего говорили и писали. Неизбежной частью его клиентуры был разный сброд из Европы, высокооплачиваемые молодые бизнесмены и служащие с Уолт-стрита, озабоченные тем, как бы попакостней промотать лишнюю наличность, и всякие знаменитости с обоих побережий, имена которых частенько мелькали и рубрике «В мире звезд» в журнале «Пипл». Но значительную часть публики «Данстерии» составляли те, кто и в правду задавал тон в музыке, изобразительном искусстве и моде. Среди завсегдатаев клуба были художники Энди Уорхол, Кийт Херинг, Жан-Мишель Бакья; дизайнеры Уилли Смит и Бетси Джонсон; группы «Блонди», «Кид Креол», «Такседо Мун» и даже эксцентричные первопроходцы нового музыкального направления — рэпа (например, «Бисти Бойз» и «Ран-Д. М.С.»)