Поделись со мною
счастьем,
офицерская жена.
«Не ходи за мной, как за школьницей…»
Не ходи за мной, как за школьницей,
ничего не сули.
И не хочется, и не колется —
не судьба, не суди.
Я еще ничуть не вечерняя,
Я пока на коне.
Я еще такая ничейная —
как земля на войне.
Не держи на леске, на поводе,
на узде, на беде,
ни на приводе, ни на проводе,
ни в руках и нигде!
Все, что вверено, что доверено,
разгоню, как коня.
Ой, как ветрено,
ой, как ветрено
в парусах у меня!
Не кидайся лассо набрасывать:
я тебе не мустанг.
Здесь охота – дело напрасное
в этих вольных местах.
Сквозь Вселенную конопатую,
чем бы ты ни смутил,
я лечу, верчусь и не падаю
по законам светил.
У меня свое протяжение,
крупных звезд оселки…
Ну а вдруг
твое притяжение —
не узлы, не силки?
И когда-нибудь мне, отважась, ты
скажешь так, что пойму:
как тебе твоя
сила тяжести
тяжела одному…
Осень
Все в природе строго.
Все в природе страстно.
Трогай иль не трогай —
то и это страшно.
Страшно быть несобранной,
запутанной в траве,
ягодой несорванной
на глухой тропе.
Страшно быть и грушею,
августом надушенной:
грушею-игрушкою,
брошенной, надкушенной…
Страсть моя и строгость,
я у вас в плену.
Никому, чтоб трогать,
рук не протяну.
Но ведь я – рябина,
огненная сласть.
Капельки-рубины
тронул – пролилась!
Но ведь я, как ярмарка:
вся на виду.
Налитое яблоко:
тронул – упаду!
Лес тихо охает.
Остро пахнет луг.
Ах, как нам плохо
без надежных рук!
Наломаю сучьев,
разведу огонь…
И себя измучаю, и тебя измучаю:
«Тронь!..»
…Не тронь!..
«Глаза твои неотступные…»
Глаза твои неотступные,
неслышные, как волна,
гайдучьи твои, преступные…
Да разве я не вольна?!
Хочу я от них избавиться,
забыть,
задурить,
избаловаться,
чтоб фарами отмигали
и скрылись, судьбу коря!
Но светятся, как медали,
и держат, как якоря.
По тропам горным, гураньим
гуляю последним гуляньем.
Свищу и ветку верчу.
Домой идти не хочу!
Весны еще что ли мало?
Ночь, ходи веселей!
…Чего ж я ее ломала,
сиреневую сирень?
Но желтое жало осени —
сквозь жалость мою и страх.
И вся я, как в черных оспинах,
в болящих твоих глазах.
Домой прихожу. Без света
подушку рукой найдя,
падаю, будто с ветки
тяжкая капля дождя.
Сирень увядает в баночке.
Горько пахнет весной.
Глаза, как ночные бабочки,
кружатся надо мной…
«Ты, как мальчишка, прост и прям в любви…»
Ты, как мальчишка, прост и прям в любви —
ни шагу вправо и ни шагу влево.
В любви тебе нужна не королева,
а прямота бесхитростной ладьи.
Да, я не королева, я ладья.
Но, грубой лепки, мои руки крепки,
и ты мне верь, как доверяли предки
простой ладье, в ней по морям летя.
Я остров
Я остров, я атолл, коралл,
и среди бела дня
мужчина, как большой корабль,
уходит от меня.
Уходит прямо, не тайком,
сияя и трубя!
А я мечтала о таком,
а я ждала тебя.
Не в одиночестве жила.
Я смутно, с первых лет:
твое дитя, твоя жена,
твой след и ясный свет.
Но, гордо брызгами пыля,
исчезнешь ты вдали
с запасом хлеба и угля,
с теплом моей земли.
О, это – женская беда!
Мы – женщины, и мы
вам пастбища, и города,
и реки, и холмы…
Мне ничего не жаль, корабль.
К другой земле причаль.
Ни – возвратить, ни – покарать,
поэтому – прощай!
О, эта женская беда
горька и высока.
Суда уходят без суда.
Куда? В моря, в века…
Прощай, мой берег, мой корабль.
Ни слезоньки из глаз.
К тебе, как к дереву – кора,
прильну в последний раз.
«Становлюсь я спокойной…»
Становлюсь я спокойной.
А это ли просто?
…Мне всегда не хватало
баскетбольного роста.